Они въезжали на отвал.
— Рудокопы рассказывали, что появлялась перед ними красивая женщина в зеленом платье и с рыжими волосами. Тем, кто был человеком хорошим и славным работником, кто не был жаден, она помогала. Выводила из завалов, показывала слои хорошего малахита, а то и медный изумруд. А появлялась внезапно — вот не было ее, а вот она уже здесь.
— А звали ее Мелите, — добавил Хелья Ночной, снимая глубокий капюшон. Они входили в его мир. — Она была из малого холма, звонкого. У них вся семья рудознатцы, и все рыжие. У нас рассказывают, что она ушла с каким-то Дневным.
— А у нас рассказывают, что одного мастера-малахитчика, Иранту, она забрала с собой в свое медное царство. Будто там он вырезает каменные цветы из дорогих камней, а они оживают.
— Похоже на сады в Королевском Холме. Но не рассказывают, чтобы там трудились мастера Дня…
Время под землей течет совсем иначе, чем наверху. Так часто говорили, но сейчас Деанта это понял на своей шкуре. Отмечать его можно было только по тому, как выгорали факелы. Искажалось чувство времени, искажались звуки, обманное глухое эхо заставляло останавливаться и прислушиваться. Темнота давила.
Вход давно остался позади, и Деанта вряд ли нашел бы дорогу назад один. Но с ними шел Хелья Ночной и Сатья-бард. И все воины, молча, как послушные дети, следовали за ними, потому что боялись. Шли по дороге, по которой катали тележки с рудой. Шли и вели коней в шорах в поводу.
Хелья Ночной остановился, прикрыв глаза от света факела.
— Если я верно помню, то скоро будет проход налево, к вратам на Королевскую дорогу. И там нас должны будут ждать.
"Если будут ждать". Общая невысказанная мысль была почти ощутима.
— Нас будут ждать, — еще раз повторил Хелья.
Их ждали. И гораздо ближе, чем предполагал Хелья. Наверное, он-то сразу заметил собрата, а вот для остальных он просто выступил из камня. Беловолосый, бледный как слепой червь, с огромными темными глазами, похожими на глаза насекомого. Сложением он не походил на насекомое совершенно — он был выше среднего роста, крепкий, с длинными сильными руками. Кожаный кафтан был подпоясан широким поясом с бронзовыми бляхами, как у знатного, и наручи, как и перевязь, были украшены знаком ущербной луны. Черные рубаха и штаны, сапоги до середины голени. При нем был короткий меч и несколько метательных ножей. Он стоял, бесстрастно глядя своими муравьиными глазами на Дневных.
С Хельей они обменялись короткими кивками, но Ночной дал знак говорить Сатье-барду и отступил.
— Привет тебе. Я Сатья, бард короля, Я блюду Уговор.
— Я Тьясса из холма Ущербной луны. Я блюду Уговор. Кто должен встать на Камень?
— Я, Деанта, — сказал Деанта, выступая вперед. — Я блюду Уговор.
Ночной Тьясса кивнул.
— Тогда идем.
И нырнул во тьму.
— Я Деанта, — сказал Дневной, остановившись перед Тэриньяльтом и Адахьей. — Я блюду Уговор.
Майвэ не сразу поняла, почему так застыл, открыв рот, Адахья и выругался Эдеанна. А потом, присмотревшись, ойкнула сама. Дневной был невероятно похож на ее брата. Если бы волосы у него были не черные, а белые, и лицо не такое смуглое, то просто двойники. "А брат очень походит на своего покойного отца, моего дядю. А отец рассказывал, что когда государь Эринт ходил на поле Энорэг подтверждать Уговор, ему показалось, когда он увидел короля Дневных, что он видит свое отражение… Значит, этот юноша должен встать на Камень… Они же видели моего дядю Эринта, они тоже узнали…"
Майвэ вышла на свет факела.
— Я Майвэ, дочь государя Холмов. Я блюду Уговор, — сказала она, протягивая ему руку. — Теперь, наверное, я не нужна, и можно меня отправить домой. Но ты не думай, я не боюсь и не уеду.
"Какая же красивая, какая чудесная девушка", — подумал Дента, ощущая, как невольно расплывается в улыбке и краснеет.
— Я не думал так, — проговорил он. — Вовсе не думал!
— Я могла бы уехать, но, наверное, лучше останусь пока.
Деанта понял, о чем она не хочет говорить вслух. Это они с Малленом и Сатьей обсуждали не раз. На Камень должен стать человек королевской крови, крови Близнецов… Теперь он просто обязан сделать это. Чтобы ей не пришлось.
ХОЛМЫ
Страшнее тварей Провала оказалось молчание Провала. Никогда еще такого ощущения беды не было в Холмах. Стража Провала и маги были издерганы ожиданием до предела, люди не могли спать. Все ждали. Это тягостное ощущение передавалось всем жителям Холмов. Твари, жившие на поверхности, тоже затаились — словно сами опасались грядущего.
Ожидание убивало. Убивало по-настоящему. Уже несколько человек в Королевском холме покончили с собой. Это были совершенно разные люди — молодые и старые, мужчины и женщины, знатные и простые. Ни в чем не схожие — кроме смерти.