Тяжёлая броня Галь, кое-где уже вымаранная кровью зверя, была предназначена для перемещения в любую среду, поэтому не требовала дополнительного укрепления. Девушка просто призвала свои стеклянные парные клинки и встала в оборонительную стойку, намекая Стину на свою готовность к бою.
Наблюдатель взмахнул рукой. Между демиургами стремительно взметнулась и опала длинная лента из рукава его хитона, и поспешно уползшая обратно к хозяину, как живая змея. Претенденты шагнули друг к другу.
Только в детских сказках да романтических балладах дуэль – красивое зрелище. На деле же, когда сходятся два равных по силе существа, счёт идёт на мгновения. Дуэль демиургов - это вихрь сливающихся для глаз простых смертных выпадов, уклонений, блоков. Первый, допустивший оплошность умирает. А если один из сражающихся сильнее, всё заканчивается почти и не начавшись.
Тончайший с виду доспех Стина казался обычной тряпкой, но мечи воительницы не могли пропороть её, добираясь до тела противника. Зато на её щеке расцвёл и стал медленно набухать кровью алый росчерк, оставленный его копьём. Целестин нетерпеливо взглянул на Наблюдателя, но тот стоял неподвижно, как статуя, сложив ладони вместе, пальцами вниз, не намереваясь засчитывать поражение кровью.
Затянутые белесой пеленой и мерцающей тысячами огней глаза обратились к фигуре тяжело дышащей девушки. Если равнодушные слова падали, как тягучие капли в холодной пещере, из которых веками росли сталагмиты.
-Не жалей, не сдавайся, не сжалится.
Маригаль, стиснув зубы, с новыми силами бросилась на едва не оступившегося после неожиданных слов Наблюдателя Стина. Он отшатнулся, уходя от удара, и вскинул руку с копьём. Тяжёлый белый сапог проскользнул по залитой кровью гиппогрифа земле. Само время словно замерло вокруг них, невыносимо замедляя их движения. Целестин вздрогнул, столкнувшись глазами с осознавшей происходящее Галь, но уже не смог остановить замах, как и она не могла остановить свой рывок.
Острое как шип чёрное жало копья проткнуло белый доспех, с хрустом ломая рёбра чуть ниже сердца, с каскадом алых брызг выходя из спины. Один клинок выпал из разжавшихся пальцев. Галь обхватила слабеющей рукой гладкое матовое древко, удерживаясь на ногах только благодаря ему. Из груди разом выбило весь воздух, и, открыв рот, но не в силах издать даже стона, девушка почувствовала, что с её губ стекает кровь.
Смазанным пятном мелькнуло посеревшее лицо Стина, сбоку - тени устремившихся к ним людей и похожий на восковую маску лик Наблюдателя, на котором впервые промелькнуло что-то, похожее на отголосок эмоций.
В голове девушки испуганной птицей в запертой комнате металась одна единственная мысль - он убил её, и также легко уничтожит весь Алливейн. Чувствуя, как силы покидают её, Галь выронила невыносимо потяжелевший второй меч и шагнула навстречу едва слышно вскрикнувшему Стину, ещё сильнее напарываясь на копье. Подойдя к ошарашенному мужчине почти вплотную, одну ладонь кладя ему на грудь, другой незаметным движением она вынула из скрытых на бедре ножен длинный и тонкий как шило кинжал, и, глядя в глаза своему убийце, вонзила кинжал ему в самое сердце, со всей силы, какую дала ей взорвавшаяся сверхновой ненависть.
Ослабевшая рука мужчины выпустила скользкое от крови древко, и его тело почти бесшумно осело на землю. Пустые чёрные глаза, не мигая, уставились на кучерявые фиолетовые облака, среди которых чёрными всполохами мелькала армада мёртвого творца миров.
- Демиург Целестин больше не может сражаться, - сухо сообщил Надзиратель, за мгновение до того, как Галь, сжимая обеими руками копье, упала на колени, а потом безжизненно распростёрлась рядом с телом Стина.
- Демиург Маригаль больше не может сражаться, - озвучил всё тот же равнодушный голос. – В связи с гибелью телесных оболочек, получивших раны, несовместимые с жизнью, демиурги одновременно развоплотились. Боевая ничья.
Едва на затихшей, словно перед грозой, поляне отзучали последние слова Наблюдателя, тело Стина рассыпалось тучей чёрного праха, которую унёс прочь налетевший порыв ветра. Фигура Галь рассыпалась снопом ослепительных искр, без следа впитавшихся в залитую кровью землю. Под безумными взглядами людей, на мгновение зависнув в воздухе, с глухим стуком на траву упало тёмное копье. Адъютант Маригаль потускнел и, издав долгий протяжный свист, упал на землю, покатившись по ней, как сброшенное ветром с дерева яблоко.
- Это штош такое, боги спустились на землю только чтобы поубивати друг друга, - просипел простоватого вида мужчина, с трудом держащий под уздцы вырывающихся хрипящих коней. Его полное лицо то краснело, то бледнело, а на упитанных щеках и маленьком лбу постоянно выступали бисеринки пота, которые он не успевал стирать рукавов простой неокрашенной рубахи. – А нам-то теперича делать чего?