— Понятно, — медленно проговорил Дзинтон. — И каков прогноз?
— Я ввел лекарства, снимающие остроту воспаления. По большому счету, ее организм в порядке, если не считать общего болевого шока. С сердцем у нее, кстати, все нормально — острый гастрит иногда сопровождается симптомами, характерными для инфаркта, так что непрофессионал вроде тебя, — в его голосе проскользнули самодовольные нотки, — вполне может и запутаться. Покой, желательно в постели, тепло, минимум пять раз в день жидкое питание наподобие нежирных бульонов с хлебным мякишем и пресных протертых каш, постепенный переход на нормальную пищу, сначала мягкую, потом твердую, но не жирную и не острую. Лекарства давать в соответствии с расписанием, что я оставлю — и через период она вполне оправится. Имейте в виду — на первых порах у нее весьма вероятны запоры, так что слабительное обязательно. Купите его завтра же. В остальном, господин мой Дзинтон, я склонен одобрить твой набор лекарств. Разумеется, я бы выписал несколько иные препараты, аналогичные, более дорогие и качественные, но, в общем, сойдут и такие. Да, разумеется, через неделю следует снова показать ее врачу, чтобы удостовериться в нормальном ходе лечения.
— Могу я снова рассчитывать на тебя, доктор Тарсаки?
— Да. Но только, ради всех богов, не в такое время, как сейчас.
— Само собой, доктор, — Дзинтон достал из кармана брюк бумажник. — Ты, как всегда, предпочитаешь бумажные деньги?
— Само собой, — кивнул тот. — Не верю я новомодным электрическим монетам, которые даже и в руках-то не подержишь.
— Вот, — Дзинтон протянул ему бумажки. — Надеюсь, сумма вполне компенсирует причиненное беспокойство.
— Вполне, — согласился врач, убирая деньги. — Приятно иметь с тобой дело.
— Взаимно. Такси я уже вызвал, оно прибудет с минуты на минуту.
Цукка подозрительно взглянула на Дзинтона. Она как-то не заметила, чтобы тот воспользовался пелефоном хотя бы раз после прибытия доктора. Когда он успел? А сколько денег он заплатил! Четыре тысячи — ничего себе консультация терапевта!..
Когда за врачом закрылась дверь отеля, Дзинтон вернулся в комнату Карины, прихватив с собой ковшик. Он вытащил из аптечного пакета шприц и наполнил его жидкостью из ковшика.
— Двух кубиков должно хватить… — задумчиво проговорил он. — Зависит, конечно, от дозы, но вряд ли она получила слишком много.
Перетянув девочке плечо жгутом, он воткнул ей в вену иглу и, сняв жгут, аккуратно, медленно ввел лекарство.
— Что ты вколол? — поинтересовалась Цукка.
— Антидот, — дернул плечом Дзинтон. — Не спрашивай, от чего, тебе ответ точно не понравится.
Бросив на стол пустой шприц, он прикрыл спящую девочку вытащенным из шкафа одеялом.
— Ну вот, — задумчиво сказал он, усаживаясь на стул. — Похоже, у нас завелся еще один жилец. Точнее, два, а то и три — Яне с Палеком тоже некуда идти. То я один как перст, то сразу целая компания, чуть ли не настоящая семья. Надо завтра купить постельное белье. Да и одежду для девочек — тоже. У них даже нательного белья нет.
— И ты не хочешь вызвать полицию? — поинтересовалась Цукка, присаживаясь на край кровати и осторожно подтыкая на Карине одеяло. — Помнишь, что сказал врач? Какие-то изверги над ней измывались, по ним же тюрьма плачет!
— Ты слышала, что сказала Яна? Они бежали из Института человека.
— Из Института человека? — удивилась Цукка. — В первый раз слышу.
— Широко известная в узких кругах контора, — пояснил Дзинтон, нахмурившись. — Формально — неправительственная организация, занимающаяся философскими изысканиями, поддержкой литераторов определенного сорта, разработкой и финансированием социальных проектов и так далее. Есть даже департамент, разрабатывающий теоретические модели функционирования искинов. На деле же Институт — тайное детище блистательного господина Тоя Карация, слышала про такого?
— Который глава партии гуманистов?
— Именно. А поскольку его партия уже не первое десятилетие стабильно имеет в Ассамблее от сорока до пятидесяти процентов голосов, формируя с прогрессистами квалифицированное большинство, господин Той Караций имеет огромное влияние как в правительстве, так и в президентской администрации. Он негласно влияет на распределение серьезных финансовых потоков, часть которых перепадает Институту человека отнюдь не на философские эссе. В частности, Институт по заказу…
Дзинтон замолчал.
— Что? — переспросила Цукка, когда молчание затянулось.
— Тебе, пожалуй, лучше не знать, — качнул головой Дзинтон. — Меньше знаешь — крепче спишь. Но детей туда я вернуть не позволю. Особенно после того, как своими глазами увидел, что сделали с Кариной.
Девушка задумалась.
— Но ведь содержать троих детей дорого, — наконец сказала она. — Где мы возьмем деньги?
— Мы? — улыбнулся Дзинтон, и от его улыбки у Цукки по жилам словно прокатилась волна приятного тепла. — Спасибо, Цу, но тебя я в расходы втягивать не намерен. Тебе лишних денег действительно пока взять неоткуда. Ну, а я… придется играть на бирже не два часа в день, а три или четыре. Опять же, я придумал новую эвристику, так что есть шанс, что и того не понадобится. Поставлю на автомат, и пусть шуршит само. В общем, я выкручусь. Другое дело, что детьми надо заниматься, а у меня как-то нет опыта обращения с ними. Вот если поможешь приглядывать, скажу большое спасибо.
— Конечно, я помогу! — горячо сказала Цукка.
— Вот и здорово! — снова улыбнулся Дзинтон. Внезапно он бесшумно встал со стула, в три шага пересек комнату и резко распахнул дверь. Раздалось двойное громкое ойканье, и Яна с Палеком, неожиданно потеряв опору, ввалились в комнату.
— Подслушиваем, значит? — укоризненно спросил Дзинтон. — Ну, поросята!
Дети, потирая ушибленные ладони и локти, уселись на полу, виновато отводя взгляд.
— Ладно, на первый раз прощаю, — резюмировал парень. — Но еще раз поймаю — в уши наплюю, чтобы не чесались лишний раз. Ну что, мелочь пузатая, наелись? А посуду за собой помыли? Я так и думал. Нет уж, прислуга здесь отсутствует, так что за собой придется прибирать самостоятельно. Ну-ка, в кухню, вымыть посуду, а потом спать. Утро вечера мудренее, завтра разберемся, что к чему. Цу, — обратился он к девушке, — ты бы тоже ложилась. Тебе на работу вставать.
Он по очереди подхватил насупившихся детей под мышки, поставил их на ноги и вышел вместе с ними. Цукка, не удержавшись, снова хихикнула. Ну точно — не человек, ураган.
И однако же — откуда Дзинтон все знает? Про Институт человека, про Тоя Карация? Почему он разбирается в медицине не хуже настоящего доктора? И откуда он знает того странного врача? Они ведь явно встречаются не в первый раз!
А вдруг он шпион? Цукка хмыкнула. Ну да, шпион Четырех Княжеств, у которого дел других нет, кроме как за приблудными детьми ухаживать. Ох, что только не придет в сонную голову. Внезапно девушка осознала, что глаза буквально слипаются. Действительно, надо ложиться. Под душ — и спать. А думать она станет завтра утром. Прав Дзинтон — утро вечера мудренее…