Подражание хочу я простерть гораздо далее, за пределы Литературы, Вы не поверите, мой любезный Александр Филиппович, как я был прежде прост, а притом и несчастлив, живя в свете своим умом и чувством! – Выслушайте меня! Однажды (очень давно), я прогуливался по большой дороге, которую тогда насыпали тощие, чахлые, бледные Белорусские мужики, в своих белых войлочных магерках и грязных свитках. Белорусский народ есть чистое Славянское племя, потомки древних Кривичей, и если Киев называют колыбелью Русского Царства, то Белоруссию можно назвать пеленками. На Великороссийского мужичка любо взглянуть – крепок, могуч, здоров, весел, а родной брат его – Белорусец, произрастает на той же почве, как гриб под дубом. От чего же эта разница? – Я разговорился с Белорусом, и возвратился в город в самом неприятном расположении духа. На другой день, я пустился навещать всех моих приятелей, и стал толковать, как бы сделать Белоруса таким же плотным и толстым, как наши Великороссийские мужички. Я был так прост, что думал, будто надо мною не станут насмехаться. Надо мной стали насмехаться, любезный Александр Филиппович, и чем более я сердился, тем более надо мною смеялись! Наконец, нашлись добрые люди, которые убедили меня, что все это ничто, и что я дурно делаю, беснуясь из ничего. Все эти добрые люди, которые советовали мне не беспокоиться о чужом голоде (тогда в Белоруссии был голод), были люди толстые, жирные, здоровые, веселые, с отличным апетитом и с достаточными средствами к удовлетворению оного, отличные игроки в вист и даже любители Изящного, то есть Театра с принадлежностями. Я вздумал подражать им, и уже сделал некоторые успехи. Недавно, бедная вдова пришла ко мне с просьбою написать ей жалобу на опекунов, которые расхитили остатки небольшого имущества её покойного мужа, оставили ее в бедности без куска хлеба, с четырьмя малолетними детьми. Я бросился к перу и кошельку, но, вспомнив советы добрых людей (сытых не делать себе врагами), сказал вдове, что все это ничто, и что мне нет времени из ничего биться. Бедная женщина заплакала и хотя не нежно, но горько!.. Первый опыт мне не удался; но я надеюсь, что скоро исправлюсь, и что из такой безделицы, из сущего ничего не стану более мучиться. Вы знаете, что с твердою волею можно сделаться чем угодно, а я хочу быть счастливым, т. е. спокойным, а потому непременно достигну до того, чтобы в голове моей было ничто, а в сердце ничего. Я читал в одной старой книге, что, вовремя оно, жил-был где-то некто, который всплыл наверх из грязи, на рифмах, и после того светился, как во мраке кусок гнилого дерева. Этот некто слыл добрейшим человеком, и даже вышел в люди за доброту. Он жестоко не любил таких как я людей; но я отдаю каждому справедливость, и объявляю, что беру его за образец, и стану подражать ему, чтобы нажить себе сильных друзей и славу доброго человека. Я буду искать в женщинах, не любви, но милости, и стану лизать и лелеять их детей и собачек, писать мадригалы и рассказывать им страшные и чувствительные небылицы. Чрез женщин я попаду в милость к мужчинам, и стану льстишь им и сплетничать. Потом стану делать добро моим родственникам и тем, которые льстят мне и ругают моих противников, и, наконец, каждое утро буду рассылать с моими записочками по всем моим знакомым пьяных баб и разных попрошаек, которые приходят ко мне просить подаянья. Записочка, как бы ни была чувствительно написана, стоит всегда менее наличных денег, а кроме того имеет то преимущество перед деньгами, что сделает гласным мою доброту. В заключение этого представления, я объявлю моих противников злодеями и погублю их в общем мнении – во славу и торжество добродетели, которая должна быть моим капиталом, приносящим по пятидесяти на сто верного дохода.
Все это я непременно исполню, любезный Александр Филиппович, точно так, как описано в той книге; исполню – для своей и для вашей пользы. Когда я проживу таким образом лет пять, и после того вздумаю объявишь новую подписку на старые мои сочинения, то хотя бы ими завалены были кладовые, увидите, какие вычурные дамы и какие знатные господа станут приезжать к вам, чтобы подписаться на сочинения доброго человека! – Журналы завопят хвалу, а если который нибудь Журналист осмелится пикнуть противу нас…. ату его! мы выпустим на него, тотчас, свору моих прытких приятелей, и если нам не удастся растерзать дерзкого, то мы загоним его в нору. Дело пойдет, как по маслу….. Держите карман!..