– Это предлог. Вы с друзьями-заговорщиками вовсе не занимаетесь делами самоуправления.
Он улыбнулся:
– Что за ерунда! С каких пор вы всерьез интересуетесь общественной жизнью, любимая? – При этих словах Катрина покраснела и попыталась освободиться, но Перси держал ее слишком крепко. – Уверяю вас, моя обожаемая, что здесь нет и крохи предательства. Это встреча джентльменов, которые любят эль и хороший портвейн. Никакой политики. Это вам подтвердит кто угодно.
Он поцеловал ее легко и соблазнительно в щеку, потом – в шею. Катрина отвернулась, кровь в ней всколыхнулась, она едва не забыла о шпионских целях, навязанных проклятым братцем.
– Когда вы встречаетесь?
– Всегда, когда есть время.
– И где?..
– Загляните к Рели, – рассмеялся Перси. Катрина прикусила губу едва ли не до крови. Он был настолько отчаян и опрометчив, что она начинала бояться за него. Взяв за плечо и повернув к себе лицом, он снова обнял и поцеловал девушку так страстно, что между ними, а потом и вокруг них словно заколыхались языки жаркого пламени. Когда они оторвались друг от друга, никто из них не смеялся. Глаза Перси горели темным пламенем, а слова прозвучали с неприкрытым бесстыдством:
– Я должен обладать тобою, Катрина. Просто должен! Я люблю тебя. Клянусь всем, что для меня свято, я люблю тебя. И буду любить вечно. – Внезапно он оторвал ее от земли и усадил на одну из начищенных до блеска кованых скамеечек беседки. – Катрина, я люблю тебя.
Девушка вдруг испугалась и, утратив дар речи, молча замотала головой. Уж слишком он прыткий… Но этим не закончилось. Перси упал перед нею на колено, и она ахнула, когда его руки проникли под нижние юбки ее платья.
– Перси, остановись!
– Нет, это сильнее меня.
Нескромные пальцы скользнули вверх по ноге. Смущенная, ошалелая, прислушивалась Катрина К чувству, яростно разгорающемуся внутри.
– Перси, уймись! Ты что, с ума сошел? Что ты делаешь?
Но его ладонь проворно миновала обтянутую чулком часть бедра и легла на подвязку.
Сквозь густые заросли плюща в беседку проникал свет луны, плывущей над великолепием летней ночи: над маргаритками, розами и виноградной лозой – над всем ночным садом.
– Перси! – вскрикнула Катрина и сжала его плечи, пытаясь подняться со скамьи, ища оправдания его поступкам. Но он не собирался продвигаться выше, во всяком случае, не здесь, не в этом саду, куда доносилась музыка флейты из бального зала. – Прошу вас, сэр. О Господи! Подумайте же о нас!
Он горько усмехнулся, и рука его соскользнула с бедра Катрины на лодыжку. Потом Перси приподнял хрупкую девичью ножку в своей ладони и, поцеловав ее, совсем убрал руки из-под платья. Тогда она заметила, что он утащил подвязку.
– Перси…
– A memento, любимая. Чтобы вспоминать вас. Буду лежать без сна всю ночь и мечтать, чтобы вы уступили зову сердца и пришли ко мне. Увы, пока я один. Так позвольте мне, засыпая, сжимать в руке хотя бы маленький клочок кружев и шелка, словно прижимаю к сердцу вас. Тогда мои сны будут слаще аромата этих роз.
– Катрина! – донесся откуда-то голос Генри.
Девушка в ужасе поглядела на Перси. Брат добивался, чтобы она хитростью и обманом выпытала у Эйнсворта сведения о заговорщиках. Но, не выполнив ни на йоту наказа Генри, она забралась с любовником в глухую аллею и сейчас находится в весьма сложном положении. Перси заметил ее смятение.
– Чем тебя обидел брат? – резко спросил он.
– Ты о чем?
– Почему ты так испугалась?
Страх ее усилился из-за возможной стычки между ними. Катрина заключила лицо Перси в ладони и поцеловала его в губы:
– Тебе показалось. Я опасаюсь за тебя. Пожалуйста…
– Я разберусь с твоим братцем.
– Нет, ради Бога, не надо!
– Но, Катрина…
– Прошу тебя, Перси. Он нам может помешать. Отправит меня обратно в Англию или придумает что-нибудь похуже. Возведет на тебя какую-нибудь чудовищную клевету. Пожалуйста, не предпринимай ничего!
– Но я не могу тебя оставить.
– Ты должен! – Она встала со скамейки и ловко вывернулась из объятий Перси, пока он не опомнился. – Дурачок! – прикрикнула она сурово. – Ты мне вообще не нужен. Я подбавлялась с тобой, вот и все. Оставь меня!
Он упрямо покачал головой и остался на прежнем месте, словно позабыв о том, что их могли видеть.
– Ну пожалуйста! – взмолилась Катрина. Поняв, что Перси не собирается уходить, она, разбивая себе сердце, выдавила: – Я вас презираю! Вы решили, сударь, что можете затащить меня в темный уголок и соблазнить?! Ха-ха, да я издевалась над вами, вы, глупый, самодовольный гордец! Я больше не желаю вас видеть!
После этих слов она отвернулась и, сквозь слезы едва разбирая дорогу, побежала к дому. Для нее вечер был окончен.
Прежде чем сделать первый шаг из темноты сада на свет террасы, Катрина вспомнила о маске. Ей повезло, потому что, как только она ее надела, рядом очутился братец Генри.
– Ну?
– Что «ну»?
Он вонзил пальцы в ее плечо:
– Что ты узнала?
– Что он член городского самоуправления, брат мой, – издевательски огрызнулась Катрина.
Генри заскрежетал зубами и развернул сестру к себе лицом:
– Ты добудешь все, что нужно. Мне наплевать, каким способом ты этого добьешься.
Глава 9
Гейли с Брентом поженились в два часа пополудни тридцатого апреля.
Венчание происходило в соборе Святого Стефана и выглядело очень торжественно. Гейли была в белом платье с длинным шлейфом. Накануне Лиз, Тина и Мери Ричардсон – домохозяйка Брента – просидели полночи, терпеливо нашивая мелкие жемчужинки на королевский наряд невесты. На Бренте были фрак в талию и голубая рубашка с кружевной отделкой, которая изумительно оттеняла его темные волосы и смуглую кожу.
Важные и ответственные роли в церемонии сыграли внуки Мери. Шестилетняя Александра в нежно-лавандовом платьице с белыми кружевами несла цветы. Десятилетний Джейсон – тот самый, что сломал руку в день первого визита Гейли к Бренту – оказался красивым мальчуганом. Его одели во фрак и голубую рубашку и доверили шлейф невесты. Чед и кузен Брента Гари выполняли обязанности шаферов, а Тина и Лиз – подружек невесты.
«Как же это прекрасно! – думала Гейли. – Это лучше, чем я могла представить в самых радужных мечтах и на что могла надеяться». Когда Джефф вел ее по длинному красному ковру к алтарю, органист играл «Мы только начинаем наш путь». Гейли сквозь дымку вуали пристально всматривалась в Брента и удовлетворенно признавала, что никогда он не выглядел таким серьезным, как в день бракосочетания. Гейли понимала – торжество венчания Брент устроил для нее, поскольку чувствовал, как ей важны смысл и значение этого события. Он спокойно обошелся бы без венчания, ограничившись регистрацией брака у нотариуса.
Проход между рядами скамеек показался Гейли слишком длинным. Впереди она заметила Лиз и Тину. Подруги нарядились в похожие лиловые платья и смотрелись очень красиво. Справа расположились друзья и знакомые из артистического мира. Сильвия Гутледж тоже пришла порадоваться за Гейли, она попеременно прижимала платочек то к глазам, то к носу. Слева выстроилась семья Брента. Мать семейства, Риа, столь же стройная и смуглая и не менее видная, чем сын, подбодрила Гейли доброжелательной улыбкой, от которой у невесты защемило сердце. Отец, Джонатан Мак-Келли, высокий и солидный мужчина, тоже улыбнулся ей, показав рукой знак «все в порядке».
Происходящее напоминало настоящую сказку, в которой ей отводилась роль главной героини. Пусть она никогда не спала в корзинке с углем, но Брент на самом деле напоминал сказочного принца, который прискакал на лихом скакуне, подхватил ее и повез в страну, где им суждено жить и поживать до глубокой старости. Родители Брента с радостью приняли Гейли в семью. Остальные его родственники – множество дядюшек и тетушек, двоюродных и троюродных братьев и сестер – тоже оказались весьма любезны и дружелюбны с ней. «Во всяком случае, пока!» – подумала Гейли, беззаботно улыбаясь.