Секретарша Оленька откровенно скучала.
Подперев кулачком точеный подбородок, она с ленивой грацией сытой кошки покачивала ножкой и на появление начальницы прореагировала лишь слабой, едва уловимой улыбкой, которая могла означать что угодно: от откровенной радости по поводу ее ухода со службы до скептической оценки ее туалета и макияжа. Если честно, то Але было глубоко наплевать на оценку этой куколки, все жизненно важные функции которой сводились к тому, чтобы выглядеть и повелевать (мужчинами, разумеется).
— Вы надолго? — Оленька все же снизошла до вопроса, несколько изменив положение головы, полупочтительно склонив ее.
— Я сегодня вряд ли появлюсь, — тормознув у выхода из приемной, рассеянно ответила Алевтина и похлопала по карманам плаща в поисках ключей от машины. — Если что-то экстренное, свяжись через диспетчера.
Докладывать о своих передвижениях этой размалеванной красавице с наклеенными ресницами ей совершенно не хотелось.
— Вам несколько раз звонили. Линия была занята, — как-то вскользь упомянула Оленька и пошарила на столе в поисках клочка бумаги. — Где-то я записала… Ага… Вот!
Внутренне готовая к очередной неприятности Алевтина почти не удивилась, прочтя сообщение. Очередной потребитель их продукции просил срочно связаться в связи с возникшими форс-мажорными обстоятельствами.
Суки! Аля едва не застонала. Как будто чувствуют все разом, что для их фирмы наступили не самые лучшие времена.
Она приблизительно знала, что кроется за этими форс-мажорными обстоятельствами. Да не что иное, как досрочное расторжение договорных обязательств! Неужели правда из нее руководитель ни к черту? Ведь управляла же она фирмой и ранее. Тогда, когда благословенный Иван Алексеевич со своей молодой женой мотался по заграницам. А ее супруг, то бишь Денис, все больше занимался их московским филиалом. Все же было великолепно! Что же могло случиться? Неужели это горе, в которое ее окунули с головой, так сломило ее?..
Подобными вопросами Аля терзала свой разум все последнее время. Она задавалась ими, когда ела. Изводила себя, когда ложилась спать. Мучила, когда принимала душ. Вот и сейчас, встав под обжигающие струи воды, она перво-наперво проанализировала результаты своей деятельности за неделю. Все же правильно. Все регламентировано. Отчего же доселе налаженный механизм все же сбоит?
— Ты сойдешь с ума, дорогая! — ответила она самой себе и попыталась отвлечься, разглядывая потолок ванной комнаты.
Если бы Денис увидел, в какие трущобы она перебралась из их обжитого, уютного дома, то, вероятнее всего, пришел бы в ужас.
Но оставаться далее в их семейном гнездышке она не смогла.
Свою холостяцкую квартиру Аля продала, едва выйдя замуж. Деньги вложили в строительство коттеджа, который, к чести мужа сказать, был выстроен и отделан в рекордно короткие сроки. И жили они там припеваючи, и жить бы им еще так же много-много лет, да случилось непредвиденное…
Аля ушла оттуда, едва за Денисом захлопнулась дверь зала суда. Соскребла со всех имеющихся у нее счетов кое-какую наличность и купила на окраине богом забытого района однокомнатную хрущевку.
— Ты совсем рехнулась? — поинтересовался тогда Иван, узнав о ее решении. — Кто тебе мешает жить дома?
— Не хочу! — упрямо качала она головой, уходя от объяснений.
Да и стоило ли объяснять сияющему от счастья Ивану Алексеевичу, какие демоны мучают ее ночами? Что он мог ей сказать? Что посоветовать? Набраться терпения? Или, быть может, постараться забыть? Ну уж нет! Дудки!
Простить и забыть такое возможно было, только поселив в душе равнодушие к Денису, а этим она как раз похвастаться и не могла.
Она по-прежнему любила его. И хотя любовь эта ничего, кроме муки, ей не приносила и кровоточила до сих пор открытой раной, она не могла его разлюбить…
Чувствуя, что еще немного и опять заплачет, Аля решительно перекрыла воду и, не вытираясь, пошла в кухню. Благословенная рюмка коньяка, как всегда, обожгла горло, немного притупив сердечную боль. Подумав немного над раскрытой бутылкой, она налила себе еще стопку и, боясь передумать, быстро опрокинула и ее. Коньяк сделал свое дело, побежав по жилам мягкой волной, утихомирив душевную неразбериху.
— Теперь можно и в больницу позвонить, — промурлыкала она себе под нос, окончательно решив, что ехать туда сегодня совсем необязательно.