Но и сон не всегда являлся для меня решением. Каждый раз мне снилось одно и то же — образы покинувших меня людей: отец, мама, Криста. Я тянулся к ним, просил остаться, но как только мои пальцы практически касались их прозрачных тел, образы моментально испарялись. Но ещё ни разу во сне я не видел Армина.
Лишь однажды мой сон изменился. Начинался он точно так же, но у него появилось продолжение. Образы, тянущаяся рука, пустота, а затем неожиданный зловещий шёпот: «Это ты убил меня». Он был всюду и нигде, будто звучал прямо у меня в голове. И в то же миг чьи-то руки хватают меня сзади за шею и начинают душить. Из глотки вырывается ни то хрип, ни то стон; голова начинает кружиться, лёгкие отчаянно борются за глоток воздуха. И вот глаза накрывает пеленой, и я резко просыпаюсь, падаю на пол и скручиваюсь пополам, объятый крупной дрожью лихорадки, всё ещё чувствуя на шее прикосновения тонких ледяных пальцев.
Изо дня в день я засыпал, просыпался и снова засыпал. В очередной раз проснувшись, я ощутил жуткую боль в желудке. Только тогда я вспомнил, что уже довольно долго ничего не ел. В холодильнике и на полках шаром покати. Вывод один — опять питаться фастфудом. В другой бы ситуации я хорошо подумал бы прежде, чем заказывать эту дрянь, но сейчас организму уже ничего не было страшно — он давно уже был отправлен горечью сожаления и кислотой бесконечной тоски.
Пошарив в карманах курток и штанов и не найдя ни одного реле, я заглянул в верхний ящик комода в спальне. При взгляде на немногочисленную одежду Армина, у меня засосало под ложечкой. Я никак не мог найти в себе силы избавиться от неё. Где-то глубоко в душе ещё теплилась надежда, что друг вернётся, как ни в чём не бывало наденет белую рубашку, отглаженный костюм цвета индиго и, укорив меня за то, что я опять плохо позавтракал, с радостной улыбкой поедет со мной на работу. Руки аккуратно перебирали сорочки и наткнулись на дне ящика на какой-то предмет. Я вытащил небольшую коробочку и открыл её — шприц и ампула с прозрачной жидкостью. Остаток лекарства, что давал мне Жан в поездку на море. В голове сразу возникла мысль: «Я спасён». Не раздумывая я обломал горлышко ампулы, наполнил шприц и медленно ввёл себе лекарство. Холодный наркотик потёк по венам. Эйфорию он принёс практически сразу. Всё тело наполнилась сладостью кайфа. Я плыл в лодке по бескрайнему простору водной глади. Яркое солнце грело охладевшую кожу. Но всё когда-нибудь заканчивается. И вот уже мою лодку неистово швыряет из стороны в сторону в сильный шторм, меня нещадно бросает в прохудившиеся борта; старую прогнившую шлюпку заливает водой, и я вместе с ней медленно погружаясь в чёрные пучины.
Покачиваясь, я подошёл к окну в гостиной. Ещё не так давно мы стояли перед ним в обнимку с Кристой, смотря на тонущий в сумерках большой город, сидели с Армином на широком подоконнике и делились своими сокровенными желаниями. Теперь это было обычным окном за пыльными плотными занавесками обычного серого дома. У вещей есть интересная особенность: они теряют свою магию, оставшись без владельца. Я раздвинул тяжёлые шторы — меня сразу ослепил яркий свет. Я сильно зажмурился, а затем медленно открыл глаза и выглянул на улицу. Белым-бело… Тротуары, лужайки, крыши домов — всё было покрыто толстым слоем пухового снега. Солнечные лучи отражались от многогранных снежинок, от чего казалось, что вся земля усыпана самоцветами. Сколько же времени прошло? Неужели я так долго был взаперти, что уже наступила зима? Я даже не знал, какой был месяц. Повернув ручку ставни, я резко распахнул окно. Ледяной ветер ударил в лицо, комната моментально наполнилась звуками города и пляшущими сверкающими хлопьями снега. Я глубоко вдохнул морозный воздух и медленно выдохнул — изо рта вырвалось белое облачко пара. Закрыл глаза и прислушался — город жил как обычно. Шум машин, несущихся по шоссе, пение птиц, голоса прохожих. Раздался звонкий смех, я открыл глаза и посмотрел вниз, чуть подавшись вперёд. Какая-то парочка шла по заснеженному тротуару и о чём-то оживлённо разговаривала. И меня неожиданно обуяла такая злость. Как? Как они могут радоваться, когда Армин лишился этого навсегда? Как город может жить, когда он лишился такого замечательного человека. И тут я осёкся — я же тоже ещё жив. И внутри вновь поселилась тоска. Это было неправильно. Всё это было неправильно.
Забывшись, я поставил босую ступню на мокрый подоконник, ухватился покрепче за раму и хотел уже поставить вторую ногу, но за спиной раздался голос:
— Собираешься сбежать? — Я остановился и сглотнул. — Вот так спокойно всё бросить и убежать от проблем? — «Замолчи!» — Я был о тебе лучшего мнения. — «Замолчи!» — Трус!
— Замолчи! — я опустил ногу и резко обернулся, но там не было ничего, кроме пустой комнаты.
Я вновь повернулся к окну и встретился с пронзительным взглядом голубых глаз. От неожиданности я отпрянул назад и, споткнувшись о стол, упал на пол. На подоконнике в белой рубашке и таких же белых хлопчатых брюках сидел Армин. Я крепко зажмурился и распахнул глаза, но образ друга не исчез, он по-прежнему сидел на окне, болтая босыми ногами, и в упор смотрел на меня. Выглядел он точно так же, как когда я встретился с ним впервые. Здоровый цвет лица, густые волосы до подбородка; изменились лишь глаза. Море в его глазах высохло, осталась только соль, разъедающая незаживающие раны на моём сердце.
— А-Армин? — от волнения я потерял дар речи. Чувство огромной радости и непонятного страха смешались в душе. Передо мной сидел друг, живой и невредимый, и я чуть не заплакал от счастья, но в то же время голос из глубин разума глухо кричал мне: «Опомнись! Твой друг мёртв!».
Армин вздёрнул бровь и снисходительно глянул на меня:
— М-м? Что это за мина? Неужто не узнал старого друга?
В голосе Арлерта не было ни капли той теплоты и нежности, которая была ему присуща. Это был не он. Пусть человек, сидевший передо мной, и был внешне как две капли воды похожим на друга, внутри он был совершенно другим. Призраком.
— Ты не мой друг, — я наконец взял себя в руки.
— Обидно от тебя это слышать, — отозвался Призрак, и в его глазах промелькнула грусть, но она моментально сменилась искорками лютой ненависти. — Особенно после того, как ты убил меня!
— Я не убивал тебя! — Я резко вскочил на ноги. Сердце отбивало бешеный ритм, кровь шумела в ушах, тело дрожало от напряжения. Призрак взглянул на меня исподлобья, и я засомневался в собственных словах. — Я не… нет, я не мог, я не хотел…
Лицо Армина неожиданно просветлело, и Призрак звонко рассмеялся.
— Ну и лицо у тебя. Эрен, поверить не могу, что ты на это повёлся. Хотя, ты всегда был чересчур наивен. Для мёртвого я слишком живой, тебе не кажется? — Он улыбнулся, чуть подался назад и, выглянув в окно, присвистнул: — Высоковато будет. Но способ всё равно не очень надёжный.
Я вздрогнул.
— Ч-что?
— Ну, в плане самоубийства. Даже упав с такой высоты, люди не всегда кончают смертью. Были случаи, что они даже сознание не теряли. Только представь, лежишь на мёрзлой земле, тело всё всмятку, боль просто адская, будто тебя на части разрывают, а ты не то чтобы пошевелиться, даже пискнуть не можешь. Бывало, люди так и с час могли пролежать, пока кто-нибудь не найдёт их изувеченное тело и не вызовет «Скорую».