Подъем кончился. Машина бежала теперь через смеющиеся зеленые долины, мимо ступенчатых террас с банановыми плантациями, мимо домов, утопающих в цветах, мимо одиноких пальм.
Воздух стал чище и свежее, хотя прошло не больше четверти часа, как они выехали из города. Марта вернулась к своим мыслям. «Если бы я никогда до сих пор не видела эту высокую пальму на повороте, которая так украшает окрестность, если б никогда не видела цветущие сады бугенвиллей, шоссе, окаймленное столетними эвкалиптами, эту высокую голубоватую гору на горизонте, — как бы я тогда смотрела на все вокруг? Что бы я чувствовала?»
Хосе свернул на боковую дорогу, бегущую среди усадеб и виноградников. Марта, словно вспомнив что-то, повернула голову и с гордостью сообщила:
— Мы живем у подножья древнего вулкана.
Она увидела, что Матильда испуганно посмотрела на нее. Все замолчали. На губах Пино, сидевшей между обеими родственницами, играла свойственная ей саркастическая улыбка. В лице у Пино было нечто экзотическое: несмотря на белую, бледную кожу, она, пожалуй, чем-то смахивала на негритянку, и это было особенно заметно сейчас, когда она сидела между узколицей, горбоносой Матильдой и румяной Онестой. Она произнесла сладким, жалобным голоском:
— Так ужасно жить здесь, когда в Лас-Пальмас стоит запертый дом. Вы не представляете себе, каково мне приходится!
— О, но ведь город так близко.
Это сказала Матильда, потому что автомобиль уже миновал железные ворота усадьбы и спускался по аллее эвкалиптов, среди холмов, покрытых виноградниками. Лозы росли в бесчисленных ямах, вырытых в застывшей лаве, черной и твердой. Кусочки вулканического шлака попадали под колеса автомобиля, издавая странный скрежет.
Аллея вела в прелестный старинный сад, занимавший плоскую вершину холма. По сторонам росли старые деревья, на клумбах теснились цветы. Дом казался небольшим, но очень уютным, безо всяких претензий; стены его были густо увиты плющом.
Хосе остановил машину на площадке перед главным входом, посреди которой бил фонтан. На сигнал автомобиля появился садовник, очень молодой, исполинского роста парень со светлыми волосами и темной кожей — настоящий гуанч; он улыбался детской белозубой улыбкой. Когда все высадились, садовник Чано сел в машину и повел ее по короткой аллее, поворачивавшей к гаражу.
Онеста в восхищении всплеснула руками и прикрыла глаза:
— Какой домик для молодоженов! Какая прелесть!
Пино искоса поглядела на нее.
— Да? Вам нравится? Я отдала бы что угодно, только бы никогда больше не видеть его.
Марта подумала, что Онеста держится ужасно неестественно.
Прежде чем войти в дом, все помолчали. В тишине стало слышно жужжанье оводов; розы, казалось, запахли сильнее. На лимонных деревьях, длинным рядом отделявших сад от виноградника, ясно выделялись желтые плоды.
— Этот покой действует как-то гнетуще, — сказала Матильда. — Трудно поверить, что сейчас где-то стреляют, что гражданская война раздирает Испанию.
В доме открылась дверь, простая, без всяких украшений; на пороге появился массивный человек, с добрым и печальным лицом; поперек его толстого живота тянулась на старинный манер цепочка от часов.
— Добро пожаловать, господа…
Пино захотелось блеснуть своей воспитанностью. Движения ее сразу стали скованными.
— Разрешите представить вам моего крестного. Он приехал пообедать у нас и познакомиться с вами.
— Он и мой крестный, — сказала Марта, но напрасно, потому что никто ее не слушал.
Пока грузный старик пожимал всем руки, Хосе добавил:
— Дон Хуан — наш домашний врач. Он с детства был лучшим другом деда Марты… Теперь он нам как ближайший родственник.
— Проходите, дети мои, — фамильярно сказал дон Хуан, как будто в самом деле был хозяином дома. — Проходите и располагайтесь.
Все вошли. Марта осталась позади, не решаясь последовать за остальными. В первый раз она обратила внимание на дом, в котором родилась. Она окинула его критическим взглядом, как могла бы сделать посторонняя. В саду уже распускались хризантемы и цвели георгины. У стен дома густо росли гелиотропы, бугенвиллеи, жимолость. Все цвело. Запахи причудливо перемешивались.
Марта упивалась этой красотой, этим роскошным цветением. «В других странах в это время уже холодно. Со всех деревьев падают листья, может быть, идет снег…» Она попробовала представить себе, что приехала из очень холодной туманной страны и попала сюда, в этот дом… Усевшись на ступеньку, она приложила ладонь к теплому щебню, которого никогда не касался ласковый снег.