Марта не могла и предположить, что верзила-садовник был отчаянным трусом и перед сном, оставшись один, переживал худшие минуты за весь день. Тщательно закрыв ставни, он прислушивался в темноте к ударам ветра о стены гаража, стоявшего несколько на отшибе. Его комната, увешанная вырезанными из журналов фотографиями киноактрис, в эти минуты казалась ему враждебной. Перед тем как лечь в кровать, он осторожно заглядывал под нее и, потушив свет, с головой залезал под простыни. Но об этих его страхах так никто никогда и не узнал.
Вскоре и он, и Марта, да и все в доме, наверно, уснули.
Приоткрылась дверь в сад, и собаки яростно залаяли. Чано вздрогнул во сне. Но собаки сразу же замолчали, и спящий успокоился.
В этот момент Марта проснулась. Ей не случалось просыпаться по ночам, и она могла бы поклясться, что совсем не спала, — такой бодрой и свежей она себя чувствовала. У нее было ощущение, будто только что вновь прогудел пароходный гудок или кто-то окликнул ее по имени в ночной тишине.
Марта заснула, думая о своих тетрадях, о своих бумагах. Не все отнесла она в музыкальную комнату. Некоторые свои вещи она прятала среди старых книг, забытых в ящике на чердаке. Девочка начала прятать бумаги с тех пор, как узнала, что Пино имеет обыкновение рыться в ящиках ее письменного стола. Кроме того, чердак давно уже притягивал девочку. Она открыла его еще в то время, когда жила у дедушки. Каждое воскресенье старик и внучка в сопровождении дона Хуана приезжали в усадьбу, чтобы проведать больную, и оставались там весь день. Марта обнаружила ящик с книгами, принадлежавшими ее отцу, и принялась тайком читать одну за другой, испытывая при этом настоящее блаженство. Даже своему деду, придирчиво следившему за ее чтением, она не осмелилась признаться в этом. Позже, когда она стала записывать свои фантазии, ей нравилось писать именно на чердаке.
В ту ночь Марта думала о своих «легендах». С того дня, как она узнала об ожидаемом приезде гостей, эти легенды завладели всеми ее мыслями. Она писала о родном острове и о себе самой, вплетая в свои рассказы образы богов и демонов древнего народа гуанчей. Она хотела, чтобы легенды стали ее подарком гостям, ведь для них Гран-Канария была чужой неведомой страной. В конце концов эти рассказы превратились для Марты в тайное сокровище. Она любила их. Ей казалось, что, сочиняя легенды, она, быть может, станет достойной своих родных — людей искусства, творцов прекрасного.
Неудержимое желание писать захлестнуло ее горячей волной. Она спрыгнула с постели и босиком, в одной ночной сорочке, не зажигая света, легкой тенью скользнула в коридор. Два окна пропускали слабое свечение неба. В темном конце коридора винтовая лесенка поднималась на чердак. При каждом шаге ступени громко трещали. Было очень темно. Марта почувствовала легкое головокружение и ухватилась за перила, чтобы не упасть. Но ее стремление не ослабевало. Она поднялась еще выше и вздохнула с облегчением, когда нащупала дверь и большой ключ, торчавший в замочной скважине. Открываясь, дверь заскрипела, и в ночной тишине звук этот показался ей оглушительным. Черный холодный воздух обдал лицо девочки. Она поспешно отыскала выключатель.
Когда-то давно эта комната с четырьмя окнами, расположенная в башенке над домом, приглянулась Луису Камино, и он задумал устроить там библиотеку. Его проект, как и многие другие, не осуществился — в последние годы Луисом овладели безволие и апатия. Книги остались в ящике, среди старой мебели и чемоданов.
Марта подошла к ящику и легко приподняла две доски. Там хранился ее дневник и тетрадь с легендами. Сердце девочки колотилось. Карандаш всегда лежал у нее наготове. Она прикусила его, и через несколько секунд порывисто начала писать:
«Гран-Канария…
Зеленый утренний свет пропитан морской соленой свежестью, как будто каждое утро остров вырастает из волн.
После беспокойной ночи, полной проектов и планов, Марта наконец заснула. Подобно морским волнам, поднимаются складки ее белоснежных простынь и, захлестнув ее, превращаются в океан, сверкающий и бесконечный, каким он был в тот день, когда Алькора, древний канарский бог, извлек из его лазурной глубины семь счастливых островов. Вскипевшая вода скатывается с только что сотворенной тверди. Слепое сердце бешено бьется среди пенного морского тумана. И пляшут в первозданном хаосе духи Канарии.
Голос Алькора наполняет золотом пропасти, создает имена, рассеивает туман. В сияющей величавой пустыне возникают пальмовые рощи, утесы, вулканы… Марту нарекают Мартой в жарком винограднике круглого островка Тамаран.