Я прикрыла дверь и пробралась вдоль стены внутрь.
Пьер Антон переводил взгляд с одного на другого.
— Да вы просто куча идиотов! — воскликнул он, качая головой и делая шаг вперед. — Если ничто не имеет смысла, не на что и сердиться! А если не на что сердиться, то не из-за чего и драться! — Он посмотрел по сторонам, словно бросал вызов каждому, кто готов был с ним поспорить. — Так чем вы занимаетесь? — Он пнул опилки, а затем, взглянув на кучу, издевательски рассмеялся: — Вы деретесь из-за этой кучи хлама? — Он показал на нее с презрительным видом, однако что-то все же привлекло его внимание, хотя что именно, сказать трудно.
Пьер Антон приблизился к куче и медленно обошел ее. Он долго рассматривал гробик малыша Эмиля с лежащей на нем разлагающейся тушей Золушки. Затем стал разглядывать собачью голову, возвышающуюся над кучей, потом перевел взгляд с телескопа на Даннеброг, затем на оскверненного «Иисуса на Кресте» из розового дерева, на боксерские перчатки, на змею в формалине, на шесть синих косичек, на неоново-желтый велосипед, потом на молитвенный коврик и костыли, а также на мертвого Малютку Оскара и окоченевший указательный палец Ян-Йохана. И тут вдруг заметил что-то, что его озадачило.
— Что это за тряпка? — спросил он, показывая на клетчатый носовой платок.
— Это смысл! — истерично завопила Софи. — Смысл!
Пьер Антон перевел взгляд с Софи на всех нас. Казалось, у него в голове что-то начинает проясняться.
— А, так вот в чем смысл! — взорвавшись, крикнул он и схватил Софи. Держа ее за плечи, он стал трясти ее, пока она не перестала кричать. — И поэтому вы продали ее?
— Смысл, — прошептала Софи.
— Смысл, как же! — издевательски рассмеялся Пьер Антон. — Если эта куча хлама когда-либо и имела смысл, то в тот день, когда вы получили за нее деньги, она его лишилась. — Он снова рассмеялся. Отпустил Софи и посмотрел на Герду: — Сколько стоил Малютка Оскар, а, Герда, а?
Герда ничего не ответила. Просто залилась румянцем и опустила голову.
Пьер Антон на мгновение сосредоточился на флаге, а затем перевел взгляд на Фредерика.
— Отечество! — усмехнулся он. — Ты что, Фредерик, реально променял Отечество на толстый кошелек? — Пьер Антон покачал головой. — Я бы не обрадовался, если бы нужно было идти на войну с таким генералом, как ты.
На глаза Фредерика навернулись слезы.
— А молитвенный коврик, Хуссейн? Ты что, больше не веруешь в Аллаха? — Пьер Антон не отводил взгляда от Хуссейна, который стоял с опущенной головой. — Сколько стоила твоя вера?
Пьер Антон продолжал перечислять другие элементы кучи смысла, а мы все по очереди сжимались в комок.
— А тебе, Ян-Йохан, почему бы не расстаться со всей рукой, раз наплевать на палец — ты же его продал по выгодной цене? А у тебя, Софи, что осталось после того, как ты продала себя?
Мы ему не отвечали.
Просто стояли, ковыряя ногами опилки и не осмеливаясь взглянуть ни на него, ни друг на друга.
— Если бы это действительно что-то значило, вы бы, наверное, это не продали, верно? — завершил Пьер Антон свою тираду, указывая рукой на кучу смысла.
Пьер Антон победил.
Но потом он совершил ошибку.
Повернулся к нам спиной.
XXIV
Первой на него бросилась Софи, и, если бы мы все остались на своих местах, Пьер Антон легко бы избавился от нее. Но мы этого не сделали. Сначала за Софи последовал Ян-Йохан, затем Хуссейн, затем Фредерик, затем Элиса, потом Герда, Анна-Ли, Благочестивый Кай, Оле и Большой Ханс, и вот уже почти не осталось места для остальных, кто готов был пинать и бить Пьера Антона вместе со всеми.
Не знаю, ужасно это было или нет.
Оглядываясь назад, я понимаю, что, наверное, ужасно. Но я не так это запомнила. Скорее, была какая-то куча-мала. И было хорошо. Избиение Пьера Антона имело смысл. Было важно его пинать. Это имело значение, хотя он и лежал ничком и не мог защищаться, да в конце концов, даже не пытался.
Это он отобрал у нас кучу смысла, как однажды уже отнял сам смысл. Это он во всем виноват. В том, что Ян-Йохан лишился указательного пальца на правой руке, в том, что Золушка была мертва, в том, что Благочестивый Кай осквернил Иисуса, в том, что Софи утратила невинность, в том, что Хуссейн потерял веру, в том, что…
Это он виноват в том, что мы утратили интерес к жизни и к будущему и совершенно не знали, что делать.
Мы были уверены лишь в том, что во всем виноват Пьер Антон. И что ему придется за все заплатить.
Я не знаю, в каком состоянии был Пьер Антон, когда мы уходили с лесопилки.
Но знаю, как он выглядел, хотя полиции я об этом не рассказала.