Но сон прекращен?
Да, в кажущемся освобождении больше нет сна обособления.
Странно то, что взрослые продлевают иллюзию обособления, но прекратить ее нет никакой возможности, потому что в момент наречения ребенка вы награждете его личностью.
Ничего плохого в этом нет. Это бытие играет в игру отождествления. И все в мире это поддерживает. Ярлыки, имена - всему этому вы обучаетесь для общения с миром. И вы вырастаете и стремитесь добиться успеха. И одним из способов достижения успешной жизни является стремление все знать. “Я должен все знать, чтобы все это держать под контролем.” Скажем, в восемнадцать лет вы влюбляетесь в совершенно божественную женщину. Вы влюбились, и внезапно перед вами опять неизвестное, потому что влюбленность очень на это похожа. И вы безумно любите это божественное существо ... по крайней мере целую неделю. (смех)
И что потом?
А потом вы узнаете ее поближе. И снова часы отсчитывают время, и вы снова возвращаетесь в известное, которое можете контролировать. Или вам так снится.
Мы пытаемся создать мир, который кажется нам знакомым. Мы считаем, что это дело наших рук. Но это делает бытие. Мы верим, что это делаем мы, мир становится известным и скучным ... и кажется нам безопасным. Здесь мы говорим о полнейшем пробуждении заново к абсолютному восторгу и обнаженному, вибрирующему простодушию невинного ребенка. Это несет невероятное облегчение и одновременно опасность. Пребывание в неизвестном.
Страх все еще остается?
Страх может возникать. Все возникает ... для никого ... Совершенная, безграничная, пылающая жизненная сила.
Это звучит так чудесно.
Да, но это чудесно для никого.
И эта пылкая жизнь продолжается?
Она не продолжается, потому что она никогда ни начиналась и ни кончалась. Она вечна.
Вы видите все через завесу. Вы воспринимаете все как обособленный мечтатель из временной сказки, который видит только что-то другое. Вы не видите стену такой, как она есть. Вы видите ее такой, какой она вам приснилась, а приснилась она вам как нечто отдельное, не как ничто, предстающее всем.
Хорошо. Не только я являюсь грезящим искателем, но и все, что я вижу, тоже сон?
Так это кажется.
Правильно, и когда происходит пробуждение, есть что-то иное.
Некоторым образом это имеет отношение к ничему и ко всему. В данном случае, давайте назовем это ничто и нечто. Грезящий искатель ощущает себя как нечто, и поэтому видит стену как нечто иное. Когда нет грезы, стена видится как ничто и нечто. Грезящий искатель не в состоянии, и страшится, увидеть ничто во всем проявляющемся.
И если нет никого, тогда ...
Тогда все есть ничто и нечто.
Правильно. Тогда это одно и то же.
Да, но все воспринимается иначе, потому что видится таким, как оно на самом деле есть, как ничто, возникающее как все, что и есть бытие.
Но мы уже ... никогда не было, чтобы ничего не было?
Конечно. Есть только бытие. Но мы опять возвращаемся к притчам. Есть только ничто, кажущееся всем, и в этом всем возникает идея, что есть индивидуум, который видит только нечто отдельное.
Я действительно глубоко и осязаемо ощущаю то, о чем вы говорите.
Да. Речь идет об ощущении немедленной трепещущей жизненности в чувствах, которые являются даром неведомого.
* * *
Что вы чувствуете, когда стоите сейчас здесь? Можно ли это описать?
Теплоту. Ощущение теплоты, волнения, пола под ногами. Кто-то там задвигался. Шум проезжающего автомобиля.
Но они не суммируются во что-то?
Нет, они просто то, что якобы происходит. Бесформенное в форме ... бытие.
Окей, они не соединяются. Может быть мы их объединяем.
О, обособленная сущность объединяет их в рассказ, который можно понять. Ей также снится, что все происходящее случается с ней и имеет значения для достижения чего-то.
Окей. Я ощущаю - совершенно честно - невероятное чувство уязвимости, как буд-то бы спала скорлупа.
Да.
И по коже продирает мороз. Я чувствую ...
Опасность?
Да. Как будто бы сошел панцирь, как у рака или креветки. Когда снимается оболочка, исчезает защита. Чувствуешь себя неуютно. Если не возвратиться в историю, то чувствуешь физический дискомфорт.