Джек Вэнс. Ничья планета
Перевод Г. Корчагина
1
К концу восьмого месяца полета среди экипажа исследовательского крейсера «Блюэльм» не осталось ни одного человека с нерасшатанными нервами. Уже три месяца сверх запланированного находилась в космосе экспедиция из системы Голубой Звезды, и вести дальнейшие поиски неоткрытых планет значило рисковать судьбой команды. Хорошо это понимая, исследователь Бернисти приказал возвращаться к Голубой Звезде.
Вопреки его ожиданиям, приказ не вызвал особой радости у подчиненных. Как расплата за долгое перенапряжение навалилась апатия. Члены экипажа могли часами сидеть и глядеть в одну точку; они мало ели, еще меньше разговаривали друг с другом. Чего только не испробовал Бернисти, чтобы растормошить команду: устраивал соревнования, транслировал по корабельному радио легкую музыку, заставлял коков готовить изысканные яства — все без толку. Он даже велел подругам петь эротические песенки, опять же, передававшиеся по радио. Но и это мероприятие не увенчалось успехом.
Бернисти ходил мрачнее тучи, не видя выхода. Он знал: если привести домой деморализованную команду, ее расформируют, пусть даже она подобрана с учетом всех требований психологической совместимости и считается одной из лучших.
— В таком случае, давай задержимся, — предложила Берел, его фаворитка.
Бернисти удивленно взглянул на нее — не ослышался ли? — и отрицательно покачал лобастой головой.
— Если задержимся, будет еще хуже.
— Что ты предлагаешь? — спросила она.
Бернисти признался, что ничего путного ему не приходит в голову, и ушел к себе. В конце концов он решился на рискованный шаг и приказал изменить курс и возвращаться домой через систему Кэй.
Этот путь был чреват опасностями, но обещал много интересного: невиданные доселе миры, уникальные (благодаря запрету на любые шаблоны в архитектуре) города, незнакомый уклад жизни кэйтян.
Когда впереди во всей своей красе засияла Кэй, Бернисти понял, что его замысел, по-видимому, оказался удачен. Команда оживилась, и в стальных серых коридорах снова зазвучали голоса обменивающихся впечатлениями, а то и спорящих, людей.
«Блюэльм» скользил над эклиптикой Кэй. Мимо проплывали планеты, так близко, что на экранах можно было различить города и крупнейшие фабрики. Вот остались позади Кит и Келмет с городами, укрытыми под защитными куполами, затем Карнфэй, Кобленц, Каванаф, за ними — само солнце Кэй, потом — безжизненные гиганты Конбальд и Кинсл, покрытые коркой замерзшего аммиака, и наконец вся система Кэй осталась за кормой.
Теперь Бернисти сидел как на иголках: хватит ли команде полученного заряда интеллектуальной энергии до конца путешествия, или депрессия возобновится? Впереди, в неделе полета, Голубая Звезда, но им еще предстояло миновать желтое солнце, о котором Бернисти ничего не знал...
Когда желтая звезда появилась на экранах, картограф Бландвик воскликнул:
— Планета!
Этот возглас ни у кого не вызвал радости. За восемь месяцев поисков он раздавался на борту «Блюэльма» много раз, и всегда оказывалось, что на вновь открытой планете либо от жара плавится сталь, либо ее воздух разъедает кожу, либо, наоборот, от его недостатка у человека разрываются легкие.
— Атмосфера! — завопил картограф.
На сей раз на экран с интересом взглянул метеоролог.
— Средняя температура у поверхности — двадцать четыре градуса! — удивился он.
Бернисти подошел к приборам и сам определил силу тяжести.
— Одна целая и три десятых нормальной... — Он дал знак навигатору готовить корабль к посадке, а сам долго стоял перед экраном и смотрел на висящий в пустоте диск.
— Что-то тут не так, — задумчиво произнес он. — Или мы, или кэйтяне давным-давно должны были наткнуться на эту планету. Она как раз посередке между нашими системами.
— Бернисти, эта планета — ничья, — сообщил ему вскоре библиотекарь. — Ни Голубая Звезда, ни Кэй не заявляли о своих правах на нее. Данные об ее изучении и освоении тоже отсутствуют.
— Но известно хотя бы, что она вообще существует? — с сарказмом спросил Бернисти.
— Да, разумеется. Мы называем ее Мараплексой, а Кэйтяне — Меллифло. Но нет сведений, чтобы кто-то пытался ее колонизировать.
— Состав атмосферы: метан, углекислота, аммиак, водяные пары,–-вмешался метеоролог. — Иными словами, воздух типа 6-Д. Дышать им невозможно, но, в принципе, он пригоден для переработки.
— Ни хлорофилла, ни гемофилла, ни следов биохимических процессов, — пробормотал ботаник, глядя на экран. — Короче говоря, растительная жизнь отсутствует.