У Бернисти полностью исцелились ноги, даже пришлось вместо удобных, разношенных башмаков подобрать новые, на размер больше. Катрин любезно помогла ему надеть непривычную жесткую обувь из голубой кожи. Будто между прочим, Бернисти спросил ее:
— Вот что меня интересует, Катрин: как тебе удается говорить со своими?
Она бросила на него испуганный взгляд, затем рассмеялась.
— Так же, как и тебе — с помощью рта.
— А в какие часы ты выходишь на связь?
— Почти каждый день примерно в это время.
— Мне бы хотелось посмотреть, как ты это делаешь.
— Пожалуйста. — Она повернулась к иллюминатору и сказала несколько фраз на кэйтянском.
— Переведи, пожалуйста, — вежливо попросил Бернисти.
— Мы потерпели провал, боевой дух команды «Бодри» по-прежнему высок, а Бернисти — прекрасный руководитель и замечательный мужчина.
— Что ты им посоветовала?
Она улыбнулась.
— Советовать–не мое дело. Я ничего не смыслю в экологии.
— Очень хорошо, — сказал Бернисти, вставая. — Поглядим.
На следующий день, просматривая видеозапись, они узнали о визите еще двух кораблей.
— Разгрузились и ушли, — заключил Бафко.
Груз состоял из куколок свирепых синих ос — охотниц на мошек. Мошки гибли, клещи благоденствовали, вика увядала, лишаясь сока, уходящего через бесчисленные хоботки.
На борьбу с осами Бернисти выпустил гусениц. Осы селились в губчатых грибах (их споры были рассеяны вместе с куколками). Гусеницы поедали грибы, а без гнезд личинки ос не выживали. Зато мошки плодились во множестве и не давали спуску клещам.
Тогда началось настоящее вторжение всевозможных вредителей. В одну из ночей на орбите появились три огромных корабля, и на Новую Землю посыпались армии земноводных, насекомых, паукообразных и прочих тварей, многим из которых и названия было не подыскать. Освоителям не хватало средств, чтобы противостоять натиску, к тому же некоторые заболели от укусов насекомых, а у одного даже началась гангрена.
Прежняя картина вокруг «Бодри»–вика с лишайниками и пыль, поднимаемая ветром–сменилась фантастическими джунглями. В гуще листвы охотились друг на друга чудовищные твари; многие из них, попав в непривычную среду, давали невиданное потомство. Появились пауки и ящерицы величиной с кошку, скорпионы, звенящие как колокольчики, длинноногие крабы, ядовитые бабочки, гигантская моль, которая с каждым новым поколением увеличивалась в размерах.
На борту «Бодри» царило уныние. Бернисти попрежнему выходил на прогулку вокруг корабля, но делал это скорее по привычке, чем по необходимости. Проблема, с которой столкнулась его малочисленная команда, оказалась слишком сложной.
Как-то раз на прогулке к нему подошел Бландвик с очередным докладом о состоянии атмосферы. Бернисти с мрачным удовлетворением узнал, что за минувшие сутки содержание кислорода и водяных паров существенно не изменилось.
— Вообще-то воды гораздо больше, но она — в клетках всей этой живности,–сказал Бландвик.
Бернисти покачал головой.
— Что толку? Они пожирают вику быстрее, чем мы успеваем их убивать.
Нахмурясь, Бландвик сказал:
— Да, кэйтяне взялись за нас всерьез. Средств не выбирают.
— Это верно. Сыплют на наши головы все без разбору.
— Тактика стрельбы из дробовика,–-задумчиво произнес Бландвик. — А почему бы и нам не попробовать? Вместо того, чтобы каждый раз кропотливо отбирать самых активных питомцев, выпустим их скопом на планету, и дело с концом.
Бернисти сделал еще несколько неуклюжих шагов обдумывая предложенное, и остановился.
— Почему бы и нет? — сказал он. — Хуже чем сейчас наверняка не будет. Ладно, Бландвик, — добавил он с ухмылкой, — попробуем выстрелить из дробовика. Если будет хоть какой-нибудь толк, первое поселение назовем твоим именем.
— Гм! — хмыкнул пессимист Бландвик, и Бернисти поднялся на корабль — отдавать распоряжения.
В те дни на борту не осталось незанятыми ни одной пробирки, колбы, инкубатора, лотка и полки; едва удавалось хоть сколько-нибудь приспособить их содержимое к азотистой атмосфере, оно отправлялось наружу. В дело шло все: растения, грибки, бактерии, ракообразные, сухопутные ганоидные, даже некоторые простейшие млекопитающие — короче говоря, жизненные формы с тридцати планет. Если до сих пор Новая Земля была полем сражения, то теперь она превратилась в сумасшедший дом.
Особенно широко расселилась по планете одна из разновидностей пальмы. Между деревьями пауки наставили сетей, в них то и дело застревали всякие летучие твари. Среди ветвей царил ад — там спаривались, убивали, жрали, росли, дрались, плодились. Бернисти с каждым днем становился все веселее. Хлопая Бландвика по плечу, он говорил: