Александр прошёл в мужскую комнату, расправил скомканный в кулаке клочок бумаги и прочёл: «Жду тебя у памятника графу в половине первого ночи». У него застучало сердце. Он смотрел в зеркало, как бы спрашивая себя: «Ну что, доволен?» – и не знал, что ответить. Александр несколько минут постоял в раздумье возле зеркала, ещё раз прочитал записку, затем порвал её и бросил в ёмкость для мусора. Он испытывал двойственное чувство: радостное и в то же время тревожное. Его неудержимо влекло к Сивилле, но Александр понимал, что это свидание может иметь серьёзные последствия, и прежде всего для неё. Конечно, нельзя не отдать должное смелой девушке. Но ведь у неё жених. Расстроить свадьбу и уехать навсегда из этого города было бы подло, рассуждал Александр. Он чувствовал, что может резко и не в лучшую сторону изменить судьбу этой изумительной женщины. Ему этого не хотелось. Он искренне желал Сивилле счастья.
Но он не мог знать, что есть счастье для Сивиллы, которая влюбилась, и влюбилась впервые. Он не мог знать, как пела её душа, как она была им наполнена, какие несбыточные мечты возникали в её прекрасной головке. Он не мог знать, с какими думами она легла вчера спать, к чему привели эти думы и на что она решилась.
В начале первого Александр стал прощаться с актёрами, ссылаясь на усталость. Все очень тепло с ним расставались, женщины целовали, мужчины жали руку с пожеланиями счастливой дороги на тот случай, если завтра не получится его увидеть до отъезда.
– Я с тобой пока не прощаюсь, – сказал Друг.
Александр направился в сторону городского парка. В полночь освещение в парке выключали. Он изначально был создан для прогулок и отдыха без каких-либо питейных и увеселительных заведений. Здесь были только дорожки, скамейки и детские площадки. Городскими властями пресекались все попытки построить в парке кафе и рестораны. Поэтому по вечерам он пустел. А после полуночи здесь, как правило, никого не было. Иногда оставались на скамейках влюбленные пары, но сегодня и скамейки были пусты. Александр в темноте не сразу нашел прямую дорогу к памятнику, но он помнил, что надо идти к середине парка, и вскоре вышел на место встречи за пять минут до половины первого. Сивилла, увидев его, ускорила шаг. Она была всё в том же чёрном платье и, видимо, поэтому Александр не сразу её заметил в темноте. Увидел только, когда она уже побежала и бросилась ему в объятия. Сивилла обвила руками шею Александра, стала часто-часто целовать его и шептать:
– Милый… милый… У меня сердце разрывается от нежности к тебе…
Александр вдруг почувствовал, что теряет рассудок. Мгновенно улетучились мысли и слова, которые он собирался произнести. Слова о том, что он очень хочет, чтобы она была счастлива, и что надо им быть благоразумнее и не совершать поступков, которые могут омрачить… Но что сейчас говорить о словах, утонувших в потоке нахлынувших чувств и уже потерявших всякий смысл?! Объятый её пьянящим ароматом, чувствуя тепло её прикосновений, он стал целовать её нежно, долго, жадно…
Когда губы разомкнулись, она сказала:
– Я хочу, чтобы ты сейчас пришёл ко мне, – и продолжила, не дожидаясь ответа, – ты пойдешь минут через десять, после того как уйду я.
Она быстро объяснила Александру, как найти её дом, затем ещё раз поцеловала его и ушла. Скоро её фигура исчезла за густо растущими деревьями. Александр подождал минут пять и пошёл в том направлении, куда ушла Сивилла. Но не успел он сделать и десяти шагов, как откуда-то из темноты вдруг возникла и преградила ему дорогу огромная фигура Самсона. Он схватил Александра и мгновенно скрутил ему руки за спину.
– Ах! – только успел вскрикнуть Александр.
– Не дёргайся! Не то переломаю твои косточки, – грозно прозвучало над его ухом.
Самсон, сжимая одной рукой, словно пассатижами, руки Александра, от чего тот глухо застонал, легко и быстро снял свой ремень и туго завязал их ремнём.
– Я так и знал, сучара подлый, что у тебя на уме, – сквозь зубы басил Самсон. Отпустив связанные сзади руки Александра, он взял его левой рукой за шею. – На кого ты позарился, гнида?! На невесту моего брата?! Это тебе не спектакль, я тебя, суку, не пощажу.
– Ах!.. что ты… ах!.. – стонал от боли Александр, когда тиски на шее периодически сжимались, – что ты собираешься делать?
– Я собираюсь тебя научить, как вести себя в чужом городе и не злоупотреблять гостеприимством хозяев. Короче, не быть грязной, неблагодарной свиньёй…