Скай вздохнул и поправил рукав куртки, натягивая его поверх браслетов. Строго говоря, это было запрещено, но меньше чем в метре звякал кольцами на запястье Блэк, так что к ним все равно не подойдут, а собирать на себе ненавидящие и презрительные взгляды не хотелось. Кто б знал, как он от них устал. Зачем только вспомнилось все это: то, что было, то, что стало. Сравнивать не стоило, но он не мог удержаться, каждый раз, когда на улицу выходил, когда вот так выбирал лестницу, а не лифт, пройтись пешком, а не поехать на метро. Даже пили они уже не в барах, а дома, закупаясь чаще по сети, в которой, кстати, появлялось все больше возмущенных статей о пьющих и курящих модах, подающих плохой пример деткам. Модам ведь рак и цирроз не грозит, да и алкоголь из организма они за считанные секунды выведут, а дети-то и не понимают. Скаю при прочтении этой феерии вспоминались лбы-одиннадцатиклассники из школы, где он был на последнем вечере ветеранов. Гогочущие и тянущие пиво под лестницей. Плохой пример, конечно.
А еще модификанты Кеннеди убили и войну развязали, как говорил Ленька. Впрочем, увидев статьи и на эту тему, Скай бы не сильно удивился. Происходящее напоминало информационную войну, но Блэк только пожимал плечами и отнекивался.
— Рот всем не заткнешь, — говорил он.
Скай соглашался, чистая правда же, но он и не просил затыкать никому рот. Он просто хотел понять, откуда взялось столько ненависти к тем, кого еще вчера едва ли не на руках носили, но на этот вопрос друг не отвечал, и никто не отвечал. Не хотели или не могли — черт их знает.
У перекрестка он было привычно повернул к метро, но Кирилл схватил его за руку и потащил через дорогу к высоченной парковке. Да уж, постарались городские власти при восстановлении архитектуры. Благо враги, будто по заказу, бомбили исключительно старые районы. Теперь на месте домов начала двадцатого выросли многоэтажки с подземными паркингами, крытые парковки, торговые и бизнес-центры. Скай был одним из тех, кто все это строил, но «был» — ключевое слово. Теперь ему пытались доказать, что долг выполнен, а жить здесь он морального права не имеет. Тонкий юмор ситуации заключался в том, что в других местах жить они права не имели уже законодательно.
Они поднялись на пятый этаж, Блэк повел его по секторам парковки, с легкостью ориентируясь в лабиринте, где Скай в одиночку заблудился бы нафиг. Остановился перед черной машиной с правительственными номерами. Скай послушно залез в пахнущий натуральной кожей салон и присвистнул, оглядев панель.
— Круче, чем истребитель, бля!
Блэк польщенно улыбнулся.
— Пристегнись.
Ехали молча, как и шли. В какой момент ему стало неуютно разговаривать с Кириллом? До «процента модификации» или как раз после того, как друг узнал правду? Понял, что пьет и общается с нелюдью, в котором человеческого остался резервный набор генов на случай критических повреждений. Про последнее Скай знал точно, специально узнавал, когда услышал про возможность клонирования. Ну, ходили-то слухи, но Блэк подтвердил.
Официально пока не объявляли. Скаю тогда представилось, как обрадовалась бы мечтающая стать бабушкой мать, и он — не без помощи Кира — пробился в исследовательский центр, где с удивлением встретился с Аллой. Девушка выглядела также, как и раньше, только скромный потрепанный халатик сменила стильная синяя форма. Алла с ним и поговорила: выслушала и обломала все надежды. Нельзя сказать, что невозможность клонирования стала прямо-таки страшным ударом — просто очередной пинок от ранее благодушно настроенного мироздания. Кажется, их удача кончилась еще на войне, а три с лишним года после — это было так, по инерции.
Он вздохнул, стуча пальцами по стеклу. Рукав сполз вниз, обнажая браслеты, девушка за рулем машины справа поморщилась и отвернулась. Скай закрыл глаза, сжимая кулаки и стараясь не заорать в голос. Как же заебало! Если Алек был в таком же состоянии, то, пожалуй, он понимал, почему тот раз за разом играет в оживший компьютер. Главное, чтобы на самом деле играл, а не стал таким. В конце концов, сколько они не виделись. И последний парад можно, действительно не считать. Блистательный герой войны и великий летчик Алый — на него просто не пришел.
Почему — он у Блэка не спрашивал.
Порой, он молился о начале новой войны, чтобы этот ад, наконец, закончился. А, однажды, имел неосторожность высказать это вслух и ужас на лице Кирилла — нескрываемый, дикий ужас — лучше всяких слов сказал ему, что так делать не стоит. С тех пор о своих мыслях и тревогах он с другом не говорил. Только с Ленькой, и то — пока того не забрали в летное училище инструктором. Видимо, он оказался более благонадежным, нежели сам Скай, которого к самолетам и на пушечный выстрел не подпускали. Хотя, нет. Вот, собираются же подпустить. И в качестве дополнительной плюшки обещают Алого собственной персоной. Как одного из участников разработки.
— Кир, — позвал он, наконец, сообразив спросить. — А Алек к истребителям каким боком?
Друг рассмеялся, сворачивая на узкую улочку между двумя высотками.
— Он у них, в исследовательском, ко всему каким-то боком. Гражданскую специальность его помнишь?
— Программирование или что-то такое?
Скай наморщил лоб, но тот давний разговор с Алексом напрочь стерся из памяти. Забавная штука модификация: все, что после, он помнил в мельчайших деталях, а вот то, что было до — постепенно исчезало, будто бы родился он уже взрослым и в санчасти под Ригой. Интересно, у Блэка также?
— … как-то так, — сказал Кирилл и замолчал.
Кажется, ему что-то объясняли, но он все прослушал. Скай жалобно улыбнулся и попросил повторить, друг застонал и выругался.
— Он нейр. Ну, программист по типу модификации, короче, ученый. По словам его коллег, невообразимо крут, творит, что хочет, походя разносит чужие теории в пыль. Боятся и уважают, в общем.
— Я думал, он только темой модов занят.
— Он ей руководит, — Блэк заметил его изумленный взгляд и хихикнул. — Ну, не международными исследованиями, конечно, но нашими. И, заметь, со второй версией мы всех сделали.
Скай вяло поаплодировал, Кирилл снова засмеялся. Машина остановилась, друг подкинул на ладони брелок и открыл дверь.
— Приехали?
— Ага, пошли.
Скай вылез, нервно поправляя куртку и футболку, которая вдруг показалась слишком серой, слишком мятой и слишком футболкой. Надо было надеть костюм. И туфли из тех, что покупала мама для рабочих встреч. И шляпу.
На шляпе воображение сломалось, и он согнулся от смеха. Недоуменный взгляд Кирилла спокойствия не добавлял, только наоборот усиливал веселье. Кир вздернул бровь, махнул рукой и пошел дальше, Скай последовал за ним, все еще подхихикивая и теребя браслеты на запястье. Здесь на них, кстати, не косились. Все встречные здоровались или вежливо кивали Блэку, обращая на самого Ская не больше внимания, чем на мебель. Он и был мебелью, в общем-то. Толку-то с его генерал-лейтенантства, в штабе оно мало кого волнует. У них здесь своя иерархия, в которой, судя по всему, его милый друг был не последним человеком.
У лифтов Скай поискал глазами вход на лестницу, но Блэк потянул его за собой в открывшуюся кабину и нажал кнопку самого верхнего этажа. На площадке уже собралась небольшая толпа, но к ним никто не зашел, только руками замахали, когда Скай сделал приглашающий жест. Всегда бы так, но и в этом ему виделся страх, попытка избежать неприятного соседства с нелюдью.
Слово пришло на ум само собой и вызвало горькую усмешку и приступ тянущей боли в груди. Когда-то давно Ленька, будучи в изрядном подпитии, рассказывал ему, что в статьях и репортажах не бывает случайных слов. Что враг не может быть «убит» — это вызывает жалость, только «уничтожен». Что противник не может быть человеком — это заставляет сомневаться. Только, тогда, в тот далекий год, нелюдями были их враги. Теперь они сами. Прогресс, как он есть. Скай вздохнул, глядя в зеркальную стену, откуда на него мрачно смотрела невыспавшаяся и помятая пародия на байкера. Да, костюм надеть все-таки стоило, хотя и так от человека не отличишь. Пока он хмурился и вертелся, пытаясь одернуть куртку и пригладить торчащие дыбом волосы, лифт доехал до нужного этажа и мелодично запищал. Он вздрогнул от звука, чуть не подпрыгнул на месте. Блэк рассмеялся и потащил его за собой, с трудом, но все же натянув на лицо безразличное выражение. Похоже, ржать, аки коню, господину начальнику не подобало.