— С ним что-то случилось?
Мать накрыла его руку своей, заглянула в глаза. Скай заставил себя легко улыбнуться и рассмеяться.
— Нет, нет. Он приехал, просто… — он замялся, пытаясь подобрать слова, потом пожал плечами и неопределенно хмыкнул.
Она улыбнулась и потрепала его по голове.
— Ну, разбежались и разбежались, — философски сказала она, разливая по чашкам чай. — Кто тут виноват…
Потом мама убрала со стола, на скатерти остались лишь две чашки и один замусоленный, пожелтевший от времени конверт. Он сел, пряча глаза, догадываясь, что это за письмо, но ничего не говоря, не желая начинать первым. Мать вздохнула и опустилась напротив.
— Тетя Нина писала, — тихо сказала она. Скай кивнул. — Это было давно. Она рассказала, что Оля выходит замуж и приложила приглашения на свадьбу.
— Я знаю, мам.
— Я не стала тебе… знаешь?
— У них с Кириллом сын, назвали в честь меня.
Горячий чай обжег язык и горло. Заткнись, ну, пожалуйста, заткнись!
— Я всегда говорила, что она тебе не пара! — печально знакомый нудный тон. — Зачем ты только подался в это летное? Специальностей и девушек в Москве хороших мало, что ли?
Он встал, хлопая ладонью по столу.
— Спасибо за чай.
— Сядь!
— Оля погибла, я хочу спать, я не хочу это обсуждать. Спокойной ночи, мам.
Он тогда не стал дожидаться ее ответа, просто ушел в комнату, что некогда принадлежала ему. Очень-очень много лет тому назад, когда умный мальчик Славик ездил на олимпиады по математике и грезил небом. Потом умный мальчик превратился в неблагодарного идиота, а Влад поступил в высшее летное и уехал из Москвы. Навсегда, как ему казалось, но жизнь решила по-своему. Он вздохнул и растянулся на кровати, закрыв глаза, но сон не шел, а вспоминалась всякая ересь. Он не заметил, как задремал и к нему впервые пришла она. И алая-алая кровь стекала из уголка ее рта, а Скай смотрел, как она умирает. И когда ее глаза погасли, а тело безжизненно обмякло в его руках, он впервые с криком проснулся, широко распахнул глаза, смотря, но не видя. И не знал, до сих пор не знал, сколько времени прошло, прежде чем он заметил стоящую рядом мать, бледную до синевы с трясущимися руками.
— Сынок, — хрипло шепнула она, обнимая его, и он не смог вырваться.
Не смог отказать ей в этой малости, понимая, что это не жалость даже — страх. Ее сердце билось сбито, неровно, то замедляясь, то пытаясь нагнать само себя. Скай прислушался к этому ритму, вздохнул и пошел за лекарствами. Она уверяла его, что все хорошо, но он не слушал: заставлял ее пить таблетки и капли, вполголоса матерясь себе под нос и никак не реагируя на замечания. Когда ей стало лучше, Скай попрощался и ушел.
И больше не возвращался.
— У нас сложные отношения, — неопределенно ответил он врачу, наконец. — Любим друг друга на расстоянии, так сказать.
Доктор понимающе улыбнулся и покивал.
— А… более личные отношения? Девушка, партнер? — он как-то странно покосился на Алека, и Скай разозлился.
— Девушка, да, — он улыбнулся, сдерживая бешенство глубоко внутри. — Юля. Мы давно встречаемся, я даже думаю сделать ей предложение.
— Что ж не делаете?
— Она мод, я мод, — Влад улыбнулся снова. — Куда нам торопиться?
Врач засмеялся, встал и подошел к столу.
— У меня больше нет вопросов, Владислав, — он наклонился и нажал несколько кнопок. — Спасибо за ваше время. Александр, вы не надумали пообщаться? — голос стал строже и существенно суше.
— Некорректный запрос, уточните данные, — механически раздалось рядом.
Даже глаз не открыл. Скай вздохнул, глядя на друга, положил руку на плечо, но Алек вскочил и вывернулся быстрым, почти неуловимым для человеческого взгляда движением. Стоя у кресла, где парой минут назад сидел врач, он смотрел на него темными, бешеными и слишком живыми для ходячего компьютера глазами.
— Алек…
Сзади раздался механический щелчок печати, и они оба вздрогнули.
— Владислав, прошу. Это можно отдать прямо Кириллу, он передаст в архив. Данные о проведенной консультации в вашем деле. Вы можете идти.
Алек оказался у дверей едва ли не раньше него, уже открыл ее даже, когда врач снова его окликнул. Честно говоря, Скай думал, что он проигнорирует его, но нет — друг обернулся, вопросительно глядя на доктора-мозгоправа.
— Мне было приятно увидеть вас живым, Александр. Я надеюсь, вы все же решитесь со мной поговорить.
Любой ответ был бы логичнее тихого смеха и шальной, безумной улыбки, которую он так давно не видел на этом лице. Скаю показалось, что вот сейчас — он снова застынет и продолжит изображать бездушную машину, но Алек склонил голову на бок, внимательно глядя на врача.
— Какой у вас уровень допуска, док?
— Простите? — искреннее недоумение.
Ну, да, наверное, врач впервые видел его таким. Наверное, это был последний вопрос, который он ожидал услышать. Влад, впрочем, тоже.
— Какой у вас уровень допуска? — терпеливо повторил Алек чуть насмешливым и немного грустным голосом.
— Третий, но я не понимаю…
— Тогда извините, дядя доктор, — улыбка стала еще шире и еще проказливей. — Не могу поговорить. Не имею права. Гостайна-сс.
Алек шутливо отдал честь и вышел из кабинета, не дожидаясь ответа, Скай последовал за ним, запоздало осознавая, о чем и зачем он спрашивал. Гостайна, да. Кто такой Алый — гостайна. Кто такой Алек — гостайна вдвойне. Высшего, так сказать порядка. Тонкое издевательство — отправлять к психиатру человека, который не имеет права сказать правду, а за ложь — не получит ни справок, ни разрешений.
Восхитительно.
И полностью в духе происходящего вокруг безумия.
========== Глава 5 — Carpe diem (Лови момент) ==========
Только одиночка и может быть настоящим воином — тем, кто не выполняет чьи-то приказы, а руководит войной сам.
(Борис Акунин, «Планета вода»)
Сегодня он решил закурить. Дым во сне на вкус ничуть не отличался от дыма в реальности, водка во сне ничуть не отличалась от водки в реальности, и Скай во сне — тоже ничем не отличался от своего аналога. Такой же близкий и такой же недостижимый.
Алек улыбнулся, выдыхая сизую струйку.
Когда же все это началось? После первого парада? Или до него, когда пришел Кирилл и рассказал про маски? Он эмоционально вещал, что их боготворят, что они смогут забыть про нормальную жизнь, если люди увидят их лица. Его — увидели. Потом с год с лишним его держали на какой-то правительственной даче, пока не выпустили. И действительно, про нормальную жизнь он — не то, что забыл — не вспоминал.
Да и как это — жить нормально?
Сигарета не докуривалась, забавное свидетельство отличия сна от яви.
— Почему мы такие идиоты, Скай? — спросил он, привычно глядя в потолок и смакуя на языке горько-сладкий вкус дыма. — Почему мы не ценим то, что имеем, и рыдаем в голос, когда это теряем? Почему не можем удержать свое счастье?
Ладно, забей, это все риторические вопросы.
Скай, слушай, ты помнишь, как я приехал в часть? Мелкое чмо с сумкой и с огромными испуганными глазами, ну, по крайней мере, Алекс так говорил. Он еще любил стебаться, что меня надо было в садик отдавать, а не на войну отправлять.
Нет больше того Алекса. Умер.
Все они умерли, Скай, за редкими исключениями. И слишком многие из них умирали у меня на руках. Улыбались еще.
Типа почетно. Как там говорил кто-то не шибко умный? «Сладостно и почетно умереть за Родину»?
Да ни хрена подобного. Смерть — она всегда смерть, под каким соусом ее не подай. А все прочее — отговорки и самообман. Нам нравилось думать, что если мы подохнем, то подохнем во имя великой цели. А осталось — пара строчек в учебниках. Ну и редкие труды историков, разбирающих войну на атомы и вечно ищущих причины и следствия.