До офиса он добрался сравнительно быстро, привычно поздоровался с охранниками, отвесил пару комплиментов симпатичным девочкам-аналитикам, улыбнувшись их довольным и смущенным смешкам. Нагло занял лифт и нарочито медленно нажал кнопку последнего этажа — те, кто сомневался составить ли ему компанию, передумали на ходу.
Когда-то он шел по этому коридору и волновался, сейчас — просто шел. Привычно переступил порог кабинета — тонкую полоску металла на полу. Огляделся, ничего не изменилось: все тот же классический хай-тек, все те же самые новые игрушки и диван, шикарный кожаный диван, на котором он без приглашения расположился, глядя на мрачного донельзя Кирилла.
— Кофе? — предложил Блэк, и Скай со вздохом кивнул.
Зашумела кофемашина, он запрокинул голову, глядя на барабанящего пальцами по столу Блэка, а потом на миг прикрыл глаза.
Джейк не верил, что он остановится…
— Мне тоже сделай, — сказал кто-то.
Скай качнулся вперед, изучая знакомую фигуру, будто материализовавшуюся у кофе-машины. Тщательно уложенные волосы, холодные глаза, скупая улыбка. Светлая прядь упала на лицо, он зачесал ее пальцами и забрал две кружки — себе и Скаю.
— Давно не виделись, здравствуй, — улыбнулся он чуть шире.
— И тебе не хворать, — сердце привычно пропустило удар, но Скай улыбнулся в ответ, забирая свой кофе и приглашающе хлопая по дивану.
Алек улыбнулся еще раз и сел, равнодушно потягивая обжигающую жидкость. Нет, правда, есть вещи, которые просто не меняются.
Джейк не верил, что он остановится.
Кирилл молчал, Скай молчал, Алек молчал. Собрались, блин, попить кофе с утра пораньше.
— У меня дома есть кофемашина, — вторя его мыслям сказал Алек, вопросительно глядя на Блэка. — Была, то есть. В кабинете — есть до сих пор.
Тот вздохнул.
— Пять минут. Дай мне еще пять минут.
Алый дернул плечом, возвращаясь к своему кофе.
Пяти минут не понадобилось: двери разъехались уже через три, впуская Аллу, Юки и… он замер, не веря собственным глазам. Алек рядом чуть слышно втянул воздух сквозь зубы. Джейк?!
— Как? — хрипло прошептал Скай.
— Он мод, — холодно раздалось рядом. — Кир, ты его притащил, чтобы я закончил?
Блэк выругался, вздохнул.
— Я его, как ты выразился, притащил, чтобы извиниться.
— А. — Алек улыбнулся шире. — Ну я заберу его и пойду?
— Алек, — имя прозвучало металлом, но друг продолжал также равнодушно улыбаться. — Хватит ломать комедию.
Алый встал. Улыбка исчезла, все исчезло. Идеальная кукла. Прекрасный манекен. Совершенная машина убийства.
— У тебя есть пять минут, Кирилл. Укладывайся.
— Это не звучит просьбой, — неодобрительно манерно протянула Юля, и Ская отчего-то передернуло.
Равнодушный взгляд — так смотрят на мелких мошек, ничего не значащих ничтожеств. Так Алый смотрел на нее.
— Это не просьба. Ты — вон.
— Кирилл! — капризно.
— Выйди.
Рыжая надула губы и ушла, Алек стоял там же и изучал Кира спокойным, отсутствующим взглядом.
— Три минуты, Кирилл. Что ты хотел?
Тишина. Скай непроизвольно задержал дыхание, Джейк приоткрывал рот, но не произносил ни слова. Это был кабинет Кирилла, институт Кирилла — но, в какой-то непонятный момент главным стал совсем другой человек. Человек ли?
— Извиниться, — наконец произнес Блэк и жестом подозвал Джейка, съежившегося и слабо похожего на самого себя. — Мы были не правы. Джейк позволил себе слишком много, будучи уверенным, что ты совершил то страшное преступление. Но убийца найдена, модификацию проведут завтра — дальше она отправится на работы. Джейк?
— Я виноват перед вами и…
— Вон.
Что-то не складывалось. Что-то было не так, но он не понимал, что.
Джейк не верил, что он остановится.
— Извинения приняты. Еще что-то?
— Нет, спасибо за твое время.
Алек кивнул и пошел к выходу. Остановился у самых дверей, повернулся.
— Как ее зовут?
Блэк нахмурился:
— Кого?
— Убийцу.
— Анастасия, — он вздохнул, прижимая пальцы к вискам. — Серийная, представляешь? Нашли еще три трупа, двое мужчин, одна женщина, не можем опознать двоих.
— Давай фото, — скупо бросил Алек, и Ская почти отпустило.
Это было удачей, это было примирением. Кажется, они все-таки смогут жить нормально. Блэк взял со стола планшет, скользнул по экрану и протянул его Алому.
— Уже даже одна осталась, мужчину нашли в базе.
Протянутая рука отдернулась. Алек смотрел на экран потемневшими глазами, смотрел, не отрываясь, и очень-очень ровно дышал. Слишком ровно.
— Марина, — сказал он. — Ее зовут Марина. Удачи, Скай.
Он развернулся, как на параде, на каблуках и, четко печатая шаг вышел из кабинета. Как будто отдавал кому-то дань памяти.
Кому-то.
Ей?
***
Свинцово серое небо нависает над головой, первый раскат гнома оглушает, а первая вспышка молнии высвечивает их лица — отчаянные и решительные.
— Ты просто не знаешь, что такое ненависть.
— О, милая! — он смеется. — Поверь, я знаю об этом много больше, чем ты.
— Я хочу, чтобы они умерли. Я знаю — никто не виноват, я все знаю, но…
— Но ты хочешь, чтобы они умерли.
— Да, — голос равнодушный и усталый.
— Научись мстить, милая. Жди, жди, когда им будет, что терять. И тогда бей, — хрипло и чуть насмешливо, глядя в небо. — Бей один раз и наверняка.
— Я не смогу.
— Не с первого раза, возможно. Но ты поймешь. И сможешь. В итоге, ты все сможешь.
— Пророк нашелся, — она смеется.
Гремит гром. Дождь стучит по бетону, скрадывая удаляющийся звук ее шагов, но вспышка молнии высвечивает на миг стройную фигуру с гордой, идеально прямой спиной.
— Ты все сможешь, — негромко повторяет он и улыбается.
***
Ему опять снился этот сон. Один и тот же сон, который уже год, которую уже ночь.
Они со Скаем вновь и вновь оказывались в той комнатушке, где стол наползал на кровать от недостатка места, и сидели друг напротив друга. Он видел свое отражение в зеркале напротив — темные провалы глаз, светлые пряди и тонкая струйка крови, стекающая из разбитой губы.
В эту ночь он собирался попробовать кое-что новое.
Он прикоснулся к нему, и сон разлетался мелким крошевом осколков, сменяясь привычным калейдоскопом мертвых лиц и чужой крови. Он смотрел в эти осколки зеркал и называл их по именам, а потом заговорил — и бесконечное движение замедлилось, замерло, будто они, все они слушали его голос и ждали, ждали, ждали.
— Надежда, блять… надежда. Вы читали Фрая? Был такой писатель в невозможно прошлой и абсолютно не нашей жизни. Вернее, те книги, кажется, писала женщина, ну, да не суть. Там было что-то про то, что надежда — глупое чувство.
Оно, и правда, невероятное глупое, а у людей еще и какое-то неправильное, по-моему. Ну, вот скажите, на что мы надеемся? На «счастье»? На «мир во всем мире»? На «кусок хлеба к ужину»?
Это бред. Это просто бред. Есть понятия слишком общие, для того чтобы быть конкретными, и уж тем более их нельзя называть «чувствами». Хотя, наверное, именно эта иррациональная и не имеющая права на жизнь «надежда» и помогла нам продержаться до конца, а?
Ох, к чертям эту философию. Я хочу сдохнуть, а не рассуждать о вечном. Я хочу забыть — и я не умею забывать.
Слушайте, вот скажите мне, какой скотине пришла в голову мысль, что модам жизненно необходима эта гребанная идеальная, совершенная память? Какая сука из воплощавших этот ненормальный проект в жизнь додумалась до ТАКОГО? Я не хочу вас помнить, не хочу. Мне так надоело каждый раз, проходя мимо зеркала, останавливаться и убеждаться, что кровь на руках, на одежде просто померещилась. Что это все чертовы воспоминания, а не реальность.