Он тщательно закрыл все замки, а потом и вовсе — не обращая ровно никакого внимания на изумленный взгляд Ская — сорвал короб звонка и резким движением выдернул все провода.
— Аль…
Скай не договорил, замолчал повинуясь раздраженному взмаху руки Алека, который уже набирал на комме чей-то номер.
— Блэк, здравствуй, радость моя! — голос друга истекал ядом, похлеще иной змеи. — Убери своего щенка от моей двери и не раздавай мой адрес направо и налево. Ты меня услышал? — Алый на мгновение замолчал, потом скривился. — Не интересует. Я все сказал.
Он отшвырнул комм куда-то в сторону и пошел в ванную, на ходу перехватывая попытавшуюся ускользнуть кошку. Скай потер шею, пожал плечами и последовал за ним.
Пока Алек умывался и чистил зубы, он старался не отсвечивать, потом занял место перед раковиной сам. Мысли вертелись в голове, но паззл не складывался, никак не складывался. Он мог объяснить многое, но не мальчишку за дверью и не реакцию Алека на этого мальчишку.
«Убери своего щенка», — презрительная ухмылка, откровенный сарказм в голосе. Кто он? Подчиненный Блэка, его друг?
Не сын, Скай знал это точно. Своего юного тезку он видел с потрясающей частотой, в «дядю Славу» мальчишка почти влюбился с первой же встречи и был верен своим чувствам, навещая его даже после самых громких скандалов. Как-то раз Владик за чаем проболтался, что в школе ему регулярно выговаривают за слишком близкие отношения с модификантами, Скай даже волноваться начал, но потом вспомнил, чей это сын. И успокоился. Он, в конце концов, был не единственным модом, с которым общался мальчишка. Сын Оли. Черт, когда-то он был уверен, что никогда не забудет ее лицо, сейчас — не мог вспомнить ни черточки. Даже в цвете глаз был как-то не уверен. Серые, карие, голубые?
Правильный ответ — хрен его знает.
Скай невесело ухмыльнулся, сплюнул травянисто-ментоловый ополаскиватель в раковину и промокнул лицо полотенцем. Алек был на кухне, что-то напевал, возясь около плиты. Пахло свежими овощами и кофе.
— Здоровое питание?
Он остановился в дверях, глядя на эту замечательную картину. Алый обернулся и улыбнулся, широко и искренне. Кошка, валяющаяся на полу у его ног, подняла голову с лап и утробно мурлыкнула.
— Чем богат. Не держу дома продукты.
— Ты жрешь вообще? Тощий, как хер знает…
— Случается, но реже, чем хотелось бы, мамочка, — Алек снова улыбнулся, стряхивая с доски в миску нарубленный помидор. — Я постоянно занят.
Сказать в ответ хотелось многое, еще хотелось взять его за шкирку и встряхнуть, как нашкодившего кота, но — Скай потер ладонь о штаны и замер в полушаге — кто он такой, чтобы учить его жить. Взрослый же мужик, черт, сам разберется.
— Много работы?
— Дохуя, и это преуменьшение, — вздохнул Алек минутой спустя, расставив тарелки на слишком маленьком для них двоих столике. Приглашающе махнул рукой. — Ты садись, садись…
Скай опасливо покосился на не внушающий доверия трехногий табурет, но сел. Алек засмеялся и опустился на соседний, пристраивая на последних свободных островках столешницы две большие кружки. Яичница, салат, кофе — Скай усмехнулся.
— Завтрак холостяка?
— Я и есть, вроде как, — улыбнулся Алый в ответ, отправляя в рот кусок яичницы. — Вообще, я бы предпочел армейский рацион, но многие их не любят.
— Как это можно жрать вообще, — Ская передернуло. — Ни вкуса, ни хрена… корм для роботов, блядь!
— Мы и есть, Скай, — на лице Алека мелькнуло какое-то странное выражение. Грусть? Отчаяние? Боль? — Мы и есть.
Он вздохнул и опустил глаза, а Скай не нашелся, что сказать в ответ. Возразить и возмутиться было бы неплохо, но, на самом деле, он был с ним согласен. Они и есть. Роботы, нелюди и еще с десяток разных определений. Модификанты. Не люди, ни в коем случае не люди, как бы печально не было ему это признавать.
Доедали они в молчании. Тишина давила на уши, а лицо Алека снова было маской, равнодушной и неживой. Он хотел помахать руками, закричать, встряхнуть, но знал, что это не поможет. Каждый выживает, как может. Блэк выбрал равнодушие, он сам — человечность на грани фола. Алек — вот эту пустоту и безэмоциональность. Его право, да, но как же хотелось, чтобы он был прежним. Видеть его улыбку, слышать его смех.
Белые пряди упали на глаза и Скай не выдержал, протянул руку, чтобы отвести их, но в паре сантиметров от чужого лица на запястье сомкнулись тонкие пальцы.
— Не трогай меня, — механический голос, пустой взгляд.
— Блядь, Алек, — Ская передернуло, он вырвал руку и с силой провел ладонями по лицу. — Ты пугаешь!
Друг слабо улыбнулся, по-прежнему избегая смотреть на него.
— Что мне сделать, чтобы тебе было комфортнее в моем обществе?
Формулировка убивала едва ли не сильнее самого вопроса. Что ему сделать — подразумевается, что надо что-то делать, что он не может просто быть самим собой. Когда они успели стать настолько чужими друг для друга? Как он мог бросить Алого одного? И почему Алек стал вот таким?
Скай сдавленно застонал и поднялся. К выходу он пробирался почти наощупь, не видя — а скорее, не осознавая, — куда идет. Две пары одинаковых заношенных сапог у двери заставили его усмехнуться, но скорее болезненно, чем весело.
— Скай.
Он поднял голову, продолжая обуваться. Алек стоял, прислонившись к косяку. Солнце не давало разглядеть лица — просто черный силуэт в дверном проеме. Совершенная статуя, Давид современности. Скай снова улыбнулся и встал, накидывая на плечи куртку.
— Скай, что мне следует сделать. Сформулируй запрос, пожалуйста, я не понимаю, где ошибка.
Заторможенная речь, слишком ровный голос. Он зажмурился, дергая на себя дверь. Та поддалась со второго раза, Скай шагнул на площадку, сжимая пальцы в кулак и остро жалея, что не может — не способен — просто вбить этому придурку мозги на место.
— Скай…
— Блядь, Алек, будь человеком! Отъебись! — зло выкрикнул он, сбегая по лестнице.
Перед глазами темнело, голова раскалывалась на части, а организм требовал кислорода, будто он забывал дышать последние полчаса. Хотя, может, так оно и было. И, кажется, Алый сказал ему вслед что-то еще, но Скай не расслышал ни слова. Слишком громко отдавался пульс в ушах, удар за ударом, будто кто-то бьет набат в треснувший колокол. Ни звона, только глухое буханье. Скай бежал в ритме бешеного стука своего сердца, пока это безумие не отпустило, а темнота перед глазами не сменилась почти идиллическим пейзажем спального района. Детская площадка и парковая зона. До боли знакомо — он проектировал похожие дворики на работе. Пока его не выперли за то, что он восемь долгих лет умирал и убивал за них. Толстая ирония.
Хотя, давно известно, что жертвенность никто не ценит, чего он ждал-то собственно? Что на них будут молиться и пылинки сдувать? Помнится, генерал грозился ему чем-то похожим, но он, видимо, был слишком хорошего мнения о людях. Судил по себе, наверное. Смешно ему не было, но Скай все равно улыбнулся, бросил последний взгляд на дворик и пошел прочь. В поисках метро он блуждал с полчаса, потом надоело и он-таки набрал Блэка. Друг ответил сразу, прикурить — и то не успел.
— Заберешь меня? — спросил Скай, сжимая в зубах сигарету и остро желая оказаться подальше отсюда.
Чтобы не думать, не вспоминать. Чтобы не пытаться найти дорогу к дому, в котором остался Алек. Робот, безумец, его друг, его болезнь. Его судьба, как сказал когда-то давно он сам, будучи в изрядном подпитии.
— Откуда?
— Определи, а? Я в самом центре хуй знает где.
Кирилл засмеялся и отключился, а спустя пару сигарет у обочины затормозил шикарный черный седан, из которого выглянул давешний мальчишка. Щенок из-за двери. Скай ухмыльнулся и залез в салон, отвечая на приветствие скупым кивком.
— Джейк, — представился парень.
Скай еще раз кивнул и закрыл глаза. Джейк продолжал вещать что-то в режиме радио, но он не вслушивался. Так, фоновый шум, не заслуживающий внимания. Когда машина резко затормозила, он вылез и ушел, не прощаясь, хотя мальчишка, кажется, пытался его окликнуть.