Встаём. Молчим. В колонках мрачный и тяжёлый звук стучащего метронома. Закрываю глаза, вспоминаю. Перед глазами словно наяву встают исчезающие во вспышках пламени вертолёты — «крокодил» в последнем бою и «кобры» при нападении Третьего Ангела. И те, чьи смерти я не видел — экипажи сожжённых Сакиилом танков и бронемашин. Люди, не побоявшиеся выйти на бой против чудовищных машин смерти. Без шансов, без надежды на победу. Просто следуя велению долга..
Губы шепчут короткое «спасибо».
Не знал вас и никогда уже не узнаю. Вы приняли на себя удар, что предназначался другим. Не хочу лицемерить — не скорблю по вам, но буду помнить. Кто-то может быть и забудет, но я — никогда. Мне продолжать ваше дело. До победы, до смерти. Последнего врага или моей. Но мне нужно выстоять, выдержать, победить.
Просто потому что больше некому. Перекладывать ответственность на плечи детей не в моих правилах — это мой крест. И я не хочу делиться его тяжестью — такой груз не становится легче оттого, что его несёшь с кем-то ещё. Он просто начинает давить уже не на тебя одного…
— Большое вам всем спасибо, товарищи, за службу, — серьёзно произнёс Кондратенко, глядя в зал. Не по бумажке, а уже от себя. — Знаю, что это было непросто, но мы справились. Все вместе справились. Это ещё только начало войны, большой войны. Но я верю, что мы сделаем всё возможное и невозможное для победы. Знаю, что мы исполним свой долг до конца, не убоявшись никаких преград. Ещё раз спасибо всем вам.
Аплодисменты.
—…А сейчас на сцену, для вручения наград приглашаются…
Откуда-то появился невысокий смуглолицый человек в простом сером костюме-тройке — посол Российской Федерации в Японии. Как официальный представитель страны именно он вручал награды отличившимся. Ордена, медали, но отнюдь не в чрезмерном количестве — общее число награждённых едва перевалило за три десятка, что на фоне огромной массы участвовавших войск было очень и очень мало, на мой взгляд. Зато все награды относились исключительно к рангу боевых — никаких там памятных висюлек. Кстати, ооновских стальных крестов я увидел не так уж и много, даже если считать те, которые без мечей. Видать Мисато несколько слукавила, когда сказала, что эти штуки раздавали направо и налево. Тем более, командир у меня особым пиететом перед орденами и церемониями не отличалась…
Уф, скучно…. Хорошо, что у нас в Конторе особо официозом по этому поводу не заморачивались — быстро всех собрали, быстро всех наградили и тут же вернулись к работе, благо её было выше крыши… Нет, а почему было? Есть, ещё как есть — Ангела нужно исследовать, бой изучать, над Евой работать, оборону города крепить и восстанавливать…
— Лейтенант Икари, специальный институт НЕРВ, — эту фразу произнесли и по-русски и по-английски.
Не понял. Это что, мне уже сейчас будут вручать?..
— Синдзи, быстрее… — тихонько шепнула мне Мисато, видя, что я несколько замешкался.
Встаю, чеканя шаг иду к трибуне, где меня уже дожидается посол с небольшой коробочкой в руках. За метр до него замираю и вытягиваюсь по струнке.
— Лейтенант Икари, за смелые и решительные действия, совершенные при исполнении воинского долга в условиях, сопряженные с риском для жизни, от имени Российской Федерации вы награждаетесь Орденом Мужества. Поздравляю вас.
Так. А сейчас надо бы по идее что-нибудь уставное ответить, а не стоять бесмолвным чурбаном. Весь вопрос только что говорить-то? «Спасибо» — глупо и по-граждански, «рад стараться» — вдвойне глупо, «служу Земле» — выспренно и всё опять же глупо, «служу Отечеству» — а какому Отечеству-то? Российскому, японскому?.. Блин, и чего у нас в Конторе вообще не принято ничего говорить в таких случаях. А, была не была — ляпну-ка я что-нибудь из собственного арсенала, что-нибудь нейтральное…
Принять небольшую чёрную коробочку с орденом и наградными документами, пожать протянутую руку. Щёлкаю каблуками (хотя в берцах это выходит почти бесшумно), вскидываю руку к виску и чеканю:
— Служу человечеству!
По залу пробежал лёгкий шум удивления.
А вот ведь не знаете вы, товарищи, что у нас принято в НЕРВе говорить! Может так оно и надо, а?..
Чётко развернулся через левое плечо и, чеканя шаг, вернулся на своё место. Кацураги слегка толкнула меня в бок локтём и незаметно для всех показала большой палец. Я так же незаметно подмигнул ей в ответ, и открыл коробочку.
Что ж такое-то… Опять крест… Блин, совсем уже из памяти вылетело как выглядит российский Ордена Мужества, а он оказался равноконечным серебряным крестом с закруглёнными краями и двуглавым орлом. Всё это крепилось на стандартной пятиугольной колодке алого цвета; также в коробочке обнаружилась маленькая алая планка с белыми полосами по краям и наградные документы. Нда… Хорошо, что мне парадный мундир надевать не часто, а то я теперь очень хорошо понимаю смысл выражения «грудь в крестах». Какой-то крестоносец японческий получаюсь, блин…
Мдя… Ладно, будем показательно радоваться всей этой атрибутике — как раз будет ещё один кирпичик в стену любви ко всему немецкому…
Так, награждение вроде бы закончилось — всё что ли?
— А теперь прослушайте концерт подготовленный силами художественной самодеятельности бойцов ограниченного контингента…
Угу, щазз, кончилось всё, как же. Хотя, концерт — это довольно неплохо…
— Товарищ майор, а разве нам ответная речь не положена? — тихо поинтересовался я у Кацураги. Зря что ли учил эти три строчки…
— Сейчас концерт будет. По регламенту — всё после него. Речь не забыл?
— Никак нет.
— Вот и хорошо.
И начался концерт.
Поначалу я отнесся к нему несколько скептически — всё-таки самодеятельность, как-никак… Но уже после пары первых песен весь налёт сомнения с меня слетел, словно пепел. Как оказалось подобрать в многотысячном коллективе нескольких людей, умеющих хорошо играть и петь — это совсем не проблема. Особенно, если подкреплять данный неестественный отбор железным армейским «шоб к вечеру усё было!». Вот даже у меня было двое друзей, очень и очень прилично игравших на гитарах, причём в местных рок-группах, и получалось весьма неплохо…
Репертуар оказался вполне ожидаем — никакого металла, но и никакой попсы. Исключительно военные или бардовские песни, правда львиная доля мне была просто неизвестна — сугубо армейское творчество о службе в Афгане, Чечне и современных горячих точках. А вот песни, посвящённые временам Великой Отечественной я знал вполне сносно — тут тебе и «Тёмная ночь», и «Землянка», и «Смуглянка»… Но самое неожиданное — марши танкистов и артиллеристов времён Войны, с вполне спокойным упоминанием имени Сталина.
«Артиллеристы, Сталин дал приказ! Артиллеристы, зовёт Отчизна нас!..»
Никак реабилитировали Иосифа Виссарионовича? Неудивительно, учитывая текущую ситуацию в стране — не до либерастии и прав общечеловека нынче… Тут не об этой дерьмократической фигне стоит вспоминать, а лучше о тех, кто правил страной в таких же чудовищно сложных условиях. Вот, скажем, тот же Сталин…
Зато теперь можно спокойно петь по-настоящему мощные песни:
Больших усилий мне стоило подвывать любимым песням не столь явно и не столь отчётливо. Пришлось по большей части обходиться отбиванием такта пальцами по ноге, что было явно недостаточно для моего нынешнего настроения.
Мисато, сидевшая рядом, слушала все песни с благожелательным интересом — судя по всему её они нравились… Но ведь она не понимала, о чём в них поётся, а это почти что приговор…
Лично для меня это не просто песни — а сама история, столь причудливым образом сохранившаяся в народе.