Но втихушку оприходованные пара банок настоящего пива давали о себе знать неуёмной тягой к пению хоть чего-нибудь.
— И не говори, — грустно произнесла Майя, ковыряясь в салате. — Раньше-то Аоба один свои песни под нос мурлыкал, а теперь вот напарника себе нашёл…
— Макото, у тебя уже просто в глазах двоится, — ехидно заметила Мисато, с благодушным видом прихлёбывая пиво из банки. — Да и вообще вы просто с Синдзи ещё не жили, он вообще такие дикие запилы слушает, что просто мрак…
— Что, неужели хуже вот этого? — скептически поинтересовался Хьюга. — Разве такое может быть?
Кацураги подавилась пивом и искренне расхохоталась.
— Чего?! Синдзи у нас любит то, что больше похоже на шум стройки или рёв танкового дизеля, чем на музыку. И чтоб непременно орали или рычали, а не пели. Хотя кое-что нормальное у него всё же попадается иногда…
— Проклятье… А мы с тобой, Майя, ещё жалуемся, что Аоба постоянно на командном центре свою музыку врубает!
— Ох, как вам, наверное, тяжко, Мисато…
— Да я уже как-то привыкла… Синдзи, а поставь ту музыку, что мне тогда понравилась!
— Композиция «Fields Of Desolation»?[16]
— Синдзи, я, что ли, знаю, как она там называется? Ну, та, где сначала на гитаре красиво играют, а в конце какой-то мужик, как полоумный орёт…
— Мисато, это девушка вообще-то была…
— Твою мать… Ой, простите!..
— Как насчёт небольшой поездки по ночному Токио? Провертимся, тьфу, проветримся, развеемся…
— Не возражаю, командир. А кто поведёт-то? Все же пьяные — в таком виде за руль нельзя садиться, опасно…
— Как это все пьяные? А как же Майя?
— А я полбокала шампанского выпила…
— Так это же считай, что и не пила вовсе! Значит, не пила! Значит, ты за рулём!
— Но, Мисато…
— Никаких «но»! Так, всё. Собираемся, и в темпе, в темпе!..
…Постепенно все начали расходиться, точнее, расползаться, ввиду чрезвычайного состояния организмов. Не считая Рей, Айды и Тодзи, которых спровадили по домам ещё вечером, первыми нашу скромную юдоль покинули Аоба с Макото. Причём последний буквально висел на Шигеру, который оказался на удивление устойчив к алкоголю. Пояснив, что они с ним соседи, Аоба клятвенно пообещал донести друга до места постоянного проживания, никуда не заворачивая по пути, после чего они укатили на вызванном такси.
Следующими наши празднество покинули Майя и Рицко. Выдержанная и льдисто-спокойная Акаги потрясла меня до глубины души, нажравшись до состояния полной невменяемости и неадекватности, хотя и выпила не так уж и много. Периодически она принималась что-то бормотать на латыни, ругаться с неким Фредом, отвергающим возможность существования компьютеров на биологической основе, и тихо напевать себе под нос нечто бодренькое и весёлое. Причём делала всё это Рицко, не открывая глаз и крепко обняв несчастную и кристально трезвую Майю, взятую с собой, судя по всему, не в последнюю очередь, как водитель акагиной «Тойоты-Камри». Ещё одной немаловажной задачей Ибуки было выполнение функции столба, потому как хоть докторша на ногах держалась уверенно, но всё норовила к чему-нибудь привалиться.
Вот вам и издержки подчинённого положения, вот вам и неуставные отношения с дедовщиной (точнее бабовщиной)…
Но Майя переносила все эти испытания стойко — уважение к наставнику в ней преобладало над всем остальным.
И остались, значит, в квартире только я и Мисато, потому как больше нам деваться было и некуда. Сижу на диване, бездумно пялюсь в телевизор, свет погашен. В голове шум — сказывается выпитое тайком пиво, пока «взрослые» щёлкали клювами. Хотя потом всем уже было откровенно по фигу — это ж надо было такое учудить… Но, блин, погуляли на славу…
— Ух, хорошо посидели! — радостно воскликнула Кацураги, приземляясь рядом со мной на диван с банкой пива в руке. — Душевно, можно сказать…
— Ик! Ага, верно, — сонно подтвердил я. Всё-таки изрядное для столь юного тела количество пива и бурный вечер давали о себе знаааааать…
Богатырский зевок едва не стал причиной вывиха челюсти.
— Ооо, лейтенант… Ты это чего задумал, спать, что ли? — подозрительно осведомилась Мисато.
— Угу.
— Вот ещё! Самое интересное же только начинается! — хитро подмигнула мне девушка. — Уф… Что-то жарко у нас…
Мисато расстегнула пару пуговиц на своей форменной белой блузке — китель-то она уже давным-давно скинула.
Жарко? Ну, может быть… Хотя, наверное, это от выпитого…
Посмотрел на Мисато, задумался. Начал флегматично считать расстёгнутые пуговицы начиная от воротника — одна, две… Три. Четыре? Хм…
Взгляд остановился где-то в районе груди.
— И на что это мы тут смотрим? — ехидно поинтересовалась Кацураги, закидывая ногу на ногу.
— На пуговицы, — честно ответил я.
— И как?
— Их много. Они белые. Четыре из них расстегнуты.
— А вот и не угадал — пять! — рассмеялась Мисато, приводя реальность в соответствие со своими словами.
— Нууу… — я сфокусировал зрение. — Значит, ошибся. Бывает…
— Бывает… Хороший ты парень, Синдзи, — ласково погладила она меня по голове. — Жаль только мал ещё очень…
— Я — мужчина в самом в расцвете сил и лет! — торжественно произношу, отчаянно борясь с заплетающимся языком. — Причём, ещё и в меру упитанный…
— Ну-ну… А скажи мне, Синдзи, вот что… Я тебе нравлюсь?
— Опять, да? — улыбнулся я. — Мы же уже как-то говорили на эту тему…
— Женщинам такие вещи хочется слышать почаще, — важно заявила Кацураги.
— Ну, в таком случае — да!
— Правда? — захлопала длинными ресницами девушка.
— Правда, — с улыбкой подтвердил я.
— Это хорошо, — тоже улыбнулась она и тут же перескочила на совершенно другую тему. — Кстати!.. А почему ты с тех пор, как приехал в Токио, так и не завёл себе подружку? У тебя ведь очень и очень богатый выбор сейчас — можно выбрать даже не одну, а несколько…
Угу, по дням недели.
«Если б я был султан, я б имел семь жён…»
И войсками США был бы окружён.
— А на хрена? — философски поинтересовался я. — Некогда мне… Тренировки там, война и всё такое…
— Ну, Синдзи, это же несерьёзно! Нужно же уметь расслабляться, тем более, что в твоём возрасте это крайне необходимо…
— А я и не напрягаюсь, — безмятежно отвечаю майору.
— Вот только врать-то не надо, — хихикнула в кулачок девушка. — Не напрягается он… А срывался ты у тех же русских, значит, на ровном месте, да? Ох, Синдзи… Завёл бы себе подружку — прогулки под ручку, поцелуи, а может быть и что-то большее…
— Обойдусь, — густо покраснел я. Очень хотелось думать, что от выпитого пива…
— Эй! Только не говори, что такой красавец и герой боится девчонок!
— Ну… Эээ… Ладно, боюсь, — абсолютно честно признался я. — Потому как не понимаю, наверное… Вот и робею.
— Да ну, скажешь тоже — не понимаю… Меня же понимаешь?
— Ну… Да…
— Вооот!.. — непонятно чему обрадовалась Кацураги. — А у тебя, кстати, до приезда в Токио был кто-нибудь?
— Нет.
— Слушай! А ты хоть целовался-то?
— Н-нет… — надо же, и ведь сам уже почти что верю…
— А хочешь? — хитро улыбнулась Мисато.
— Эээ… Ааа…
— А хочешь я тебя поцелую?
Хаотично блуждавшие под черепной коробкой мысли в миг замерли. Я внимательно посмотрел на подсевшую поближе Кацураги, на её разрумянившееся от алкоголя лицо и расстегнутую до середины груди блузку…
И начал стремительно трезветь, покрывась ледяным потом.
— М-мисато, что ты де…
Фразу я договорить не успел, потому как рот мне тут же заткнули поцелуем, а шею обвила пара рук. На секунду я крепко зажмурился и замер, но уже в следующее мгновение на автомате ответил на поцелуй и тоже обнял в ответ…