– Правда, насчёт именно этих орудий у меня есть большие сомнения относительно их боевой эффективности, – скептическим тоном заметил Иванов, окидывая «карлов» взглядом. – Вытаскивать из музеев эти раритеты, которым скоро стукнет по семьдесят лет, лично по моему мнению – совершенно идиотская идея.
– Что конкретно вас беспокоит?
– Всё, – лаконично ответил артиллерист. – Опасаюсь, что может разорвать изношенные стволы. Что не выдержат даже модернизированные противооткатные устройства. Что могут случайно сдетонировать переснаряжённые снаряды. Понимаете, фирма «Рейнметалл», которая когда-то произвела эти орудия, смогла привести самоходки в надлежащее состояние, но вот боеприпасов-то к ним не осталось, а производить их по новой – слишком дорого. Хорошо, что мы смогли отыскать несколько пустых снарядных корпусов в музеях и частных коллекциях… Их переснарядили новой взрывчаткой, поставили новые взрыватели и даже какую-то систему наведения, но вот надёжность от этого, сами понимаете, не выросла. А скорее даже наоборот… Как командира дивизиона, я не могу не беспокоиться по данному поводу. Кстати, вот ещё что. У снарядов этих мортир крайне маленькая скорость полёта – им потребуется порядка двадцати секунд, чтобы долететь до Ангела.
– Скоро к вам прибудут наши специалисты, которые обеспечат должную синхронизацию действий, – пообещала Кацураги. – И раз уж вы не уверены в надёжности этой пары орудий, то оставьте их в резерве.
– Будь моя воля, я бы этих «Адама» и «Еву» вообще бы из Райского сада не выпускал, – слегка улыбнувшись, ответил Иванов. – Одни проблемы с ними…
Он даже и не заметил, как мы с Мисато вздрогнули при упоминании имён «Адам» и особенно «Ева».
– Капитан… – медленно произнесла девушка. – А… почему вы так назвали эти орудия?
– Так это же их кодовые обозначения, – несколько удивившись нашей реакции, пояснил русский. – «Адама» привезли из России, а «Еву» – из США. Вот теперь и мучаемся с этой парой – больно уж с ними много хлопот…
– Да, – каким-то странным голосом отозвалась Мисато. – С ними действительно… много хлопот.
– Товарищ капитан, а кто эти, гм, люди? – указав на обер-пенсионеров, задал я мучавший меня вопрос. – Для солдат они, мягко говоря, староваты…
– А это прибывшие из Германии консультанты, – невозмутимо пояснил Иванов. – Они хорошо знакомы с данным типом орудий.
Вот так-так… То есть, получается, эти деды – бывшие солдаты Вермахта, служившие в составе расчётов «карлов»?! Вот же ни хрена себе ирония судьбы… Семьдесят лет назад они вели огонь по нашим, а теперь наших же консультируют и обучают… Дела…
– Привезли сюда всех, кто еще жив и находится в более-менее здравом уме, – продолжал артиллерист. – Если честно, то без их помощи нам было бы гораздо труднее – они единственные, у кого есть опыт боевого применения подобных суперсамоходок…
– Очень и очень занятно, – с неподдельным интересом заявила Мисато, внимательно рассматривая мортиру. – Думаю, что иметь в резерве пару таких орудий будет явно не лишним.
Внезапно из-за «карла» показался на редкость колоритный персонаж. Невысокий, сгорбленный и абсолютно седой старичок, одетый в новенький камуфляж и опирающийся на резную трость чёрного дерева. Сколько ему лет, можно было только гадать, но явно очень много. Тем не менее, вдоль борта мортиры ковылял он достаточно бодро и уверенно, что-то бормоча себе под нос на ходу. Увидев нас, старик попытался выпрямиться, но смог лишь чуть отвести назад плечи и вскинуть подбородок. На мгновение я встретился с ним глазами и поразился не по-стариковски твёрдому и уверенному взгляду.
– Guten Tag, herr Hauptman,[40] – дребезжащим, но уверенным голосом произнёс немец.
– Не герр гауптман, а товарищ капитан, – со вздохом поправил старика Иванов. – Как продвигаются дела, Пауль?
– Просто отлично, герр гауптман, – с сильным акцентом ответил на английском немец. – «Адам» полностью готов к бою – вы, русские, неплохо его сохранили, ja…[41] А вот Гюнтер на свою «Еву» жалуется…
– Пауль Вейс – консультант-артиллерист, присланный фирмой «Рейнметалл», – представил нам немца капитан. – Майор Кацураги, лейтенант Икари – специальный институт НЕРВ.
– Обер-лейтенант Пауль Вейс, – теперь уже старик поправил Иванова. В голосе немца лязгнул металл. – 833-й… schwere Artillerie-Abteilung.[42]
– Не тяжело вам, господин… эээ… обер-лейтенант? Всё-таки учитывая ваш возраст… – поинтересовалась Кацураги, внимательно разглядывая ветерана войны, которая закончилась задолго до рождения наших родителей. Подумать только! Стоящий перед нами человек был даже старше, чем гусеничный антиквариат «карл»…
– Никак нет, фрау майор, – скрипуче рассмеялся Пауль. – Работать с этим орудием – гораздо более весёлое занятие, чем мой привычный день на протяжении последних десятков лет. И я не видел «Адама» уже больше семидесяти лет, ja…
– Если правильно помню историю того периода, то вы, обер-лейтенант, должны были воевать на Восточном фронте… – решился задать вопрос я.
Дед, это не ты часом обстреливал Брестскую крепость и Севастополь?..
– О, ja, жаркое было дело! С русскими воевать было гораздо тяжелее, чем с янки, – усмехнулся Вейс, отчего его морщинистое лицо сморщилось ещё больше. – Тогда воевали, а вот сейчас стали союзниками – судьба умеет шутить, ja… Помогать бывшим врагам в работе с трофейной пушкой – это… занятно.
– А вас не пугает то, что здесь идёт война? – полюбопытствовала Кацураги. Похоже, старый солдат её чем-то не на шутку заинтересовал. – Вы же можете в любой момент погибнуть, а ведь могли бы спокойно жить у себя на Родине… Мне просто интересно, что подвигло вас приехать сюда?
– Фрау майор… – скривился Пауль. – Доживать свой век в доме престарелых среди впавших в маразм стариков – это не лучшая жизнь, ja… Если уж умирать, то умирать как солдату – в бою, а не в собственном дерьме, извините за эти слова. Я был бы последним глупцом, если бы не воспользовался таким шансом…
Вейс похлопал рукой по броне «Адама».
– Настоящая жизнь – вот она, а там – просто существование, ja… А я хочу жить. По-настоящему жить, пускай и недолго. Понимаете меня, фрау майор?
– Да, господин обер-лейтенант, – задумчиво кивнула Мисато. – Спасибо вам.
– Всегда к вашим услугам, фрау майор, – слегка усмехнулся Пауль.
«Ирокез» летел прочь от артиллерийской позиции «Бета».
– Мисато, можно вопрос? – проорал я, перекрикивая рёв двигателя.
– Конечно, Синдзи! В чём дело?
– На кой ляд нам вообще потребовались эти монструозные пушки? Какой смысл прикладывать такие усилия, если они всё равно не смогут пробить АТ-поле Рамиила?
– Синдзи, ты хорошо помнишь, чем кончались все атаки на Пятого? – вопросом на вопрос ответила Кацураги.
– Он уничтожал все объекты, проявившие хоть какую-нибудь агрессию – автофорты, танки, корабли, – подумав, ответил я. – Уцелела лишь артиллерия, стрелявшая с закрытых позиций.
– Вот именно, Синдзи! – многозначительно подняла палец девушка. – Но мы не можем вести огонь из рейлгана подобным образом. Когда Рицко со своим отделом закончат работать над его усовершенствованием, он утратит всю свою запредельную дальнобойность. Поэтому мы и собираемся стрелять с позиции около озера, но в этом случаем слишком велик риск ответного удара…
У меня в голове словно бы сложились разрозненные кусочки мозаики– артиллерийский дивизион особой мощности, несколько залпов, синхронизация действий…
– То есть ты хочешь обмануть Рамиила? – догадался я. – Синхронизировать выстрел из рельсотрона и огонь обычной крупнокалиберной артиллерии, чтобы он не смог сразу же определить угрозу, да?
– Соображаешь, – с улыбкой потрепала меня по голове Кацураги.