Эта ночь, не бросила ли она на меня тайного соблазнительного взгляда? Сердце мое, крепись! Не спрашивай зачем! Вечер моей жизни настал!.. Солнце зашло.
В «Антихристе» христианским ценностям противопоставляются обретенные самим Ницше: Христу — Дионис, «спасению» — «вечное возвращение», состраданию — страдание, христианскому «обожению» — сверхчеловек. В основание собственной философии, как следует из «Антихриста», Ницше кладет:
— новую онтологию — учение о становлении и «воле к могуществу»;
— новую гносеологию — «перспективизм»;
— новую этику — «иммораль», «переоценку всех ценностей», «сверхчеловека».
Теологическим представлениям о грядущем противопоставляется миф о «вечном возвращении».
Ницше вновь одержим маниакально-утопической идеей — издать «Антихриста» одновременно на семи европейских языках тиражом по одному миллиону на каждом. Книга была опубликована небольшим тиражом только в 1895 году с многочисленными купюрами.
[В «Антихристе»] Ницше подверг резкой критике христианские церкви[13] и тех людей, которые называли себя христианами, на самом деле не являясь ими. Он противопоставил жизнь Иисуса трем синоптическим евангелиям, в которых, по его словам, предприняты первые попытки по созданию системы догм христианства в вопросе негативного отношения к миру.
Иисус же, по мнению Ницше, вовсе не отвергал мира, но истолковывал его лишь как преддверие лучшей потусторонней жизни. Только позднейшее искажение его взглядов последователями и апостолами, особенно Павлом, превратило его учение в отрицание сего мира. Он не был героем, как считал крупнейший французский исследователь Библии Эрнест Ренан, но был, по утверждению Ницше, идиотом. Причем Ницше употреблял этот термин в его древнегреческом значении idiotes, что означает святость как нахождение в своем собственном мире. Поэтому вряд ли допустимо толковать понятие «идиот» у Ницше в современном значении «безумец».
Ницше восстал против грубых попыток христианской церкви извратить смысл и цели истинного христианства, которое «не связано ни с одной из наглых догм, щеголяющих его именем». Ложь и обман то, что мы считаем себя христианами, а живем той жизнью, освобождение от которой проповедовал Христос.
Христианство навязывает жизни воображаемый смысл, препятствуя тем самым выявлению смысла истинного и заменяя реальные цели идеальными. В мире же, в котором «Бог мертв» и не существует более моральной тирании, человек остается одиноким и свободным. Но одновременно он становится и ответственным за все существующее, ибо, по Ницше, разум находит полное освобождение, лишь руководствуясь осознанным выбором, лишь взваливая на себя определенные обязательства. И если необходимости невозможно избежать, то истинная свобода и заключается в ее полном принятии. Принять мир земной и не тешить себя иллюзиями о мире потустороннем — это означает господствовать над всем земным. Ницше потому и отвергал христианство, что оно отрицает свободу духа, самостоятельность и ответственность человека, превращает несвободу в идеал, а смирение — в добродетель.
Но Ницше не дал ответа на вопрос: а будет ли тюрьма разума лучше разрушенной им тюрьмы Бога? Во всяком случае, он категорически предрекал, что переход к свободному обществу невозможно совершить насильственным уничтожением общества нынешнего, ведь насилие способно породить только новое насилие. Единственный, по Ницше, путь — возродить идеал свободной сильной личности, превыше всего поставить ее суверенитет, попранный религией.
22 сентября 1888-го был опубликован памфлет «Случай Вагнер» — первая книга Ницше, вызвавшая реакцию прессы. Комментарии привели Ницше в отчаяние. Кроме Карла Шпиттелера, критика не только не поняла Ницше, но продемонстрировала свое полное неведение в отношении всех его предыдущих работ. Якоб Буркхардт даже не поблагодарил Ницше за присылку новой книги, его молчание красноречиво свидетельствовало об отношении к ней. Добрый гений Ницше, Мальвида фон Мейзенбуг, прислала ему суровое, возмущенное письмо. Она надеялась, что Ницше никогда не решится на публикацию памфлета, смахивающего на пасквиль. Ницше отвечал ей: «Что Вагнеру удалось заставить поверить в себя, это без сомнения доказывает его гениальность, но лживую гениальность… А я имею честь быть совсем другим, гением истины…».
Письма Ницше из Турина пропитаны эйфорией, но сквозь радостное возбуждение уже проглядывает трагедия — гипербореец сам несколько раз употребляет это слово. Смертельно раненный святой, со свойственной ему проницательностью, предчувствует два события — приближение столь желанной славы и помрачение сознания. Именно в таком состоянии трагического ожидания он работает над последним своим творением, «Ессе Ноmо». Об этом свидетельствует и название книги, явная реминисценция на тему Христа, и ее эпатирующее содержание, и подведение итогов, и сами заголовки: «Почему я так мудр?», «Почему я пишу такие хорошие книги?», «Почему я являюсь роком?», «Слава и вечность».
13
По иронии судьбы перу деда Ницше принадлежал трактат со следующим названием: «О вечности и нерушимости христианской веры. Против сеятелей смуты».