Выбрать главу

Поэт проходит через разоблачение и саморазоблачение: «Но что же сказал тебе однажды Заратустра? Что поэты слишком много лгут? Но и Заратустра – поэт».[21] Поэт утрачивает способность лгать (то есть создавать перспективы) с чистой совестью. Он должен выйти за свои собственные пределы и претерпеть перерождение: «Изменившимися видел я поэтов и направившими взоры на самих себя».[22]

Святой отшельник, которого Заратустра встречает в лесу, один не знает того, о чем знают уже все: что бог умер. Он продолжает служить тому, в существование кого больше никто не верит. Тем самым он, подобно поэту, теряет собственную идентичность. Но этот выход за пределы самого себя остается для отшельника неосознанным. Как следствие, у него нет будущего, ему остается только умереть, что и происходит в последней части «Заратустры»: «Но теперь умер и он, самый благочестивый человек, тот святой в лесу, который все время славил своего бога пением и бормотанием. Его самого я уже не нашел, когда нашел его хижину, – лишь двух волков в ней, которые выли о его смерти: ибо все звери любили его».[23]

7. Философ. Фигура философа в осмыслении Ницше неоднородна. Существуют философы, которые придерживаются уже установленных ценностей, подыскивают им обоснование, систематизируют и резюмируют их. Это философские работники и служители общества и государства. Они раньше всего добиваются почестей и признания. Это – «прославленные мудрецы»: «И немало властителей, желавших ладить с народом, впрягали впереди своих коней – осленка, прославленного мудреца» [8, с. 107]. Другой род философов составляют те, кто сами являются законодателями. Они создают новые оценки. Созидание новых оценок требует уничтожения старых: творцы должны выступать и в качестве разрушителей. Они осуществляют переоценку ценностей. Это уже сугубо маргинальная стратегия существования.

8. Точка сборки: сверхчеловек (der Ubermensch). Все описанные выше стратегии существования носят некий частичный или двойственный характер. Это еще не тема, но вариации на тему. Так, например, шут – это сам Заратустра, провозвестник идеи вечного возвращения и сверхчеловека. Но это и «обезьяна Заратустры», которая портит ему похвалу глупости. Заратустра поэт, но: поэты слишком много лгут. О воинах говорится, что они не могут быть подвижниками познания, но являются только его предвестниками.[24] Все высшие люди представляют собой фигуры перехода: они только мост и ступени, назначение которых состоит в том, чтобы проходили по ним и через них, чтобы их оставляли позади. Каждый высший человек, покинувший царство толпы, есть импровизация, полная риска и опасностей и, как правило, обреченная на неудачу («О высшие люди, разве не все вы – не удались?»[25]). Но из этих импровизаций должна будет появиться новая тема, которой еще только предстоит быть сыгранной. Существование высшего человека, сорвавшегося с места, не имеющего больше своего места (heimatlos), становится подобно потоку. Но рано или поздно потоки должны соединиться в море: «Как не найти потоку, в конце концов, дороги к морю!».[26] Сверхчеловек и является этим морем: «Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он – это море, где может потонуть ваше великое презрение».[27] Если высший человек реализует лишь какую-то одну из трансгрессивных стратегий существования, то сверхчеловек вбирает в себя все экстатические способы бытия, он проходит превращение через тысячи душ (Verwandlung durch hundert Seelen). Его идентичность уже не определяется наличием некоего фиксированного центра, но носит в высшей степени подвижный характер. Сверхчеловек – это тот, «чья душа жаждет пережить во всем объеме прежние ценности и устремления и обогнуть все берега этого идеального «Средиземноморья», кто ищет из приключений сокровеннейшего опыта узнать, каково на душе у завоевателя и первопроходца идеала, равным образом у художника, у святого, у законодателя, у мудреца, у ученого, у благочестивого, у предсказателя, у пустынножителя старого стиля».[28] Таким образом, фигуры свободных умов, странника, воина, шута, танцора, поэта и отшельника, философа оказываются метафорами, характеризующими безымянных (die Namenlosen), «недоносков еще не проявленного будущего (die Friihgeburten einer noch unbewiesenen Zukunft)». Сам Ницше проживал и изживал все эти позиции: он сам ощущал себя heimatlos, namenlos; всего лишь одинокий воин, поэт и скоморох.

вернуться

21

Там же. С. 133.

вернуться

22

Там же. С. 135.

вернуться

23

Там же. С. 261.

вернуться

24

Там же. С. 135.

вернуться

25

Там же. С. 249.

вернуться

26

Там же. С. 86.

вернуться

27

Там же. С. 14.

вернуться

28

Ницше Ф. Веселая наука («1а gaya scienza») ⁄ Ф. Ницше // Полное собрание сочинений: В 13 томах. Т. 3: Утренняя заря. Мессинские идиллии. Веселая наука. – М.: Культурная революция, 2014. – С. 581.