Однако Пиренн широко воспроизводит конкретный материал, и факты говорят за себя под его мастерским пером, делающим его книгу доступной для широкого круга читателей.
В заключение два слова об оформлении книги. Она обнимает последние главы III тома и IV том, кончая Мюнстерским миром. В нашей книге дана внутри этих книг единая последовательная нумерация глав, соответственно расходящаяся с нумерацией подлинника.
Иллюстрации к книге заимствованы из специального альбома старинных гравюр, выпущенного Пиренном в качестве приложения к его «Истории Бельгии».
Я. Косминский.
Начало восстания против Филиппа II
Глава первая.
Филипп II в Нидерландах
(1555–1559)
При восшествии на престол Филипп II получил, как известно, лишь часть наследства своего отца. Дом Габсбургов разделился на две ветви: одна в лице Фердинанда имела своим местопребыванием Вену, другая в лице Филиппа — Мадрид. Титулы императора и католического короля, объединенные во время предшествующего царствования в одном лице, принадлежали теперь двум различным монархам, и это внезапное изменение европейского равновесия получило немедленное отражение в истории Нидерландов[2].
Бургундские провинции, включенные в обширные владения Карла V, однако не растворились в них, а сохранили почти в полной неприкосновенности свою внутреннюю автономию. Благодаря частому посещению Карлом V Брюсселя во время постоянных его путешествий, к которым его вынуждало положение подвластных ему земель, они не переставали видеть в нем своего национального государя. Филипп же — хотел ли он того или нет — мог быть в их глазах только чужеземцем. Если бы его воспитание и характер даже не отдалили его от его бургундских подданных, то он уже в силу политической необходимости вынужден был подчинить их Испании. Разумеется, он никогда не любил бельгийцев, свободомыслие которых в политическом отношении и веротерпимость в религиозных вопросах, находились в резком противоречии с его абсолютизмом и непримиримым католицизмом. Кроме того его постоянное отсутствие, начиная с 1559 г., сильно настроило их против него. Наконец, его посредственный ум, его колебания, его неискоренимая медлительность, его склонность к бумажной волоките, маленьким хитростям и маленьким интригам мешали ему своевременно принимать необходимые меры или делали его действия очень неискусными. Но по существу все это играло лишь очень второстепенную роль в жестоком кризисе, разразившемся во время его царствования. Сводить этот кризис к восстанию, которое якобы было вызвано деспотизмом государя, с одной стороны, и честолюбием некоторых крупных знатных вельмож — с другой, значило бы не понять ни сущности, ни значения его. Корни его лежали глубже, и ни одна человеческая воля не могла справиться с обстоятельствами, его вызвавшими.
В действительности за антагонизмом между Филиппом II и Вильгельмом Оранским скрывалось другое принципиальное противоречие — между Испанским и Бургундским государствами, совершенно отличными друг от друга по обычаям, традициям, идеям и интересам. И как бы ни было велико личное значение обоих этих людей в возникновении этого конфликта, но оно отступает на задний план перед двумя крупными коллективными силами, представителями которых они были.
Если бы Филипп II даже не был тем человеком, каким он был на самом деле, он все равно не мог бы поддержать равновесие между Испанией и Нидерландами. Будучи чисто испанским государем, он неизбежно должен был жертвовать интересами Нидерландов ради Испании, и следовательно должен был обращаться с ними не как с особым государством, а как с «владением», предназначенным служить опорным пунктом и операционной базой для испанского государства на севере Европы, и соответственно пытаться лишить их автономии и независимости. Но именно поэтому катастрофа становилась неизбежной, ибо объединенные общностью интересов и единой политической организацией 17 провинций не могли допустить своего порабощения. Преобразованные в государство Филиппом Добрым, Нидерланды были достаточно сильны, чтобы противостоять напору Филлипа II, тем более, что сам Карл V еще крепче сплотил их, подготовив их таким образом помимо своего желания к борьбе со своим сыном.
С первых же дней нового царствования началась борьба между Бургундским государством и Испанией. Когда к этому присоединился вопрос о кальвинизме, это привело лишь к переходу борьбы в новую и решительную фазу. Но схватка между враждующими сторонами началась еще до этого, и в течение довольно продолжительного периода борьба носила скорее национальный характер, чем религиозный.
2
Совершенно правильное освещение важности этого вопроса является большой заслугой Госсара.