Имущества короны по сравнению с налогами лишь в очень незначительной части покрывали нужды государства. В конце XVI в. они были почти полностью отчуждены, и хотя эрцгерцогской чете и удалось частично восстановить их во время 12-летнего перемирия, но результаты их стараний вскоре были опять уничтожены. Начиная с 1622 г. правительство вынуждено было продавать или закладывать свои земли и свои доходы, чтобы справиться с непрерывным ростом военных расходов. Оно вынуждено было также отказаться из-за расстройства антверпенского денежного рынка и экономического упадка страны от обильных ресурсов в виде займов, получавшихся в царствование Карла V. Спинола не раз прибегал к личным займам, чтобы раздобыть средства, необходимые для продовольствия войск, и мы видели выше, что в 1632 г. Изабелла вынуждена была использовать для уплаты жалованья войскам денежные средства ломбардов[1018].
Положение несколько смягчали некоторые другие приемы, как например раздача многим землям сеньориальных прав и все учащавшиеся пожалования дворянских званий. Иногда прибегали даже к продаже должностей, но этот обычай, формально запрещенный «Joyeuse-Entrée», вызывал всегда решительные протесты, и на него решались лишь изредка[1019].
Более действительным средством для смягчения постоянной нужды государственной казны в деньгах служили «лицензии». Введение их восходит к временам наместничества герцога Альбы. Убедившись в невозможности окончательно запретить торговлю с мятежными провинциями, герцог ввел пошлину, уплачивавшуюся при вывозе и ввозе товаров. Голландцы с своей стороны тотчас же воспользовались этим мероприятием. Оно было сначала временным, но благодаря длительности войны стало постоянным. Его можно считать началом таможенной системы как в Соединенных провинциях, так и в католических Нидерландах. В 1622 г. ежегодную общую сумму «лицензий» оценивали в 500 или 600 тыс. флоринов[1020]. Впрочем, в течение долгого времени на них смотрели как на простое дополнение к налоговым средствам. Они были уничтожены после Мюнстерского мира, но так как голландцы сохранили их, то их вскоре пришлось восстановить, и с тех пор их стали постепенно превращать в орудие покровительственной таможенной системы[1021].
Если учесть все обстоятельства, то всякого рода налоги, уплачивавшиеся Бельгией в течение первой половины XVII в., совсем не были так обременительны, как это может показаться с первого взгляда. Бухгалтерские книги главной кассы финансового ведомства свидетельствуют о том, что ежегодные доходы государственной казны очень редко достигали цифры в 5 млн. флоринов: как правило, они не превышали 3 млн. флоринов и держались на этом уровне в течение всех 12 лет перемирия. И тем не менее, за исключением этих 12 лет, финансовое положение было плачевным. Имевшихся в распоряжении правительства денежных средств почти никогда нехватало на покрытие его расходов. Так как выплата пенсий и «наград» ввиду полнейшего исчерпания коронных имуществ производилась за счет регулярных налогов, то они совершенно теряли свое первоначальное назначение. Далее, авансы, дававшиеся государственной казной кассе «exercito», делали невозможной правильную отчетность. Словом, налицо был финансовый хаос, жили со дня на день, предоставляя долгам расти и с тревогой ожидая, когда получатся денежные средства из Испании. Напрасно генеральные штаты 1600 г. добивались контроля над использованием налогов. Правительство не только продолжало тратить их по своему усмотрению, но из средств, взимавшихся со всей страны во время войны, ничего не попадало в пользу народа. Регулярные и чрезвычайные[1022] налоги, лицензии и всякого рода доходы одинаково уходили в бездонную пропасть военных расходов.
«Генеральные штаты пагубны во всякое время и во всех без исключения монархических странах» й, — это заявление Филиппа IV может считаться политическим принципом, определявшим со времени возвращения Бельгии под власть Испании все поведение брюссельского правительства. Опыт, проделанный в 1600 г. эрцгерцогской четой, слишком плохо удался, чтобы пытаться возобновить его. Нельзя считать заседанием генеральных штатов собрание делегатов провинций, созванное в 1619 г. для изыскания способов погашения займов, заключенных в Англии во время восстания против Филиппа II. И только исключительные обстоятельства заставили Изабеллу в 1632 г. еще раз прибегнуть к осужденному учреждению, которое она к тому же решила обречь на полнейшее бессилие.
1018
Нас здесь пе интересуют займы, заключавшиеся испанским правительством, чтобы предоставить для содержания армии суммы, достигавшие довольно регулярно 3 млн. экю в год. С конца XVI в. подлинным банком испанских королей была генуэзская биржа. Антверпенская биржа служила лишь для учета векселей, присланных из Мадрида.
1019
Продажа должностей была формально запрещена указами 1626 и 1649 гг. «Placcaeten van Brabant», t. I, p. 522, t. IV, p. 165. B 1658 r. Большой мехельнский совет осудил ее, как злоупотребление, которое обнаруживает тенденцию укорениться.
1021
До 1648 г. не раз пытались уничтожить их, но их приходилось все время восстанавливать как потому, что голландцы сохраняли их, так и потому, что штаты отказывались компенсировать ущерб, наносившийся государству их уничтожением. Впрочем, обход их был постоянным явлением; ср. «Considérations sur le gouvernement des Pays-Bas», t. III, p 138;
1022