Затем, как и в других частях Европы, факел бунта приняли хиппи и студенты. Но студенческое движение и здесь зашло в тупик марксистского догматизма, хиппи закрылись в собственных анклавах, и, оглядываясь на прошлое, можно прийти к выводу, что лишь женское движение имело в те годы наиболее конкретные достижения. Хотя и здесь можно задать вопрос: не в большей ли степени эмансипации нидерландской женщины способствовали фармацевтическая фирма «Органон», производившая противозачаточные пилюли, и закон о социальной помощи, принятый усилиями честной католички, министра Марги Кломпе, благодаря которому государство впервые гарантировало помощь разведенным женщинам и их детям?
Но эти годы были важной фазой, когда «колонны» одна задругой лопались, как яйца в гнезде динозавра. Наряду с этим происходила смена поколений в нидерландской элите. В определенном смысле «революция» 60-х в Нидерландах была отложенной революцией 1945 года. Впервые после войны снова стали задавать порой весьма болезненные вопросы о периоде оккупации, отчасти потому, что новое поколение требовало убедительных ответов, отчасти потому, что поколение Сопротивления, которое во время и сразу же после войны мечтало о новом, освободившемся от «колонн» нидерландском обществе, теперь наконец увидело свой шанс и стремилось им воспользоваться. События оккупации, таким образом, все же стали частью национального автопортрета и даже существенной его частью, ведь здесь же шла речь о мериле добра и зла.
Впервые за долгое время стали раздаваться призывы к восстановлению республики. Когда наследная принцесса Беатрикс в марте 1966 года выходила замуж за симпатичного немецкого дипломата Клауса фон Амсберга, частью общества это было встречено с возмущением, и не в последнюю очередь в кругах бывших участников Сопротивления. Активисты «Прово», которые использовали любую возможность, чтобы обнародовать свою точку зрения, приложили все усилия, чтобы сорвать торжества. Кадры с их дымовой шашкой возле свадебной королевской кареты обошли весь мир. Но и в общепризнанных партиях, таких, как Партия труда, проводились серьезные дискуссии, не следует ли опять отменить монархию.
Так далеко дело не зашло, хотя королевскому дому в 70-е годы пришлось пережить большие неприятности по поводу так называемого дела Локхида, запутанной коррупционной истории вокруг закупки боевых самолетов для нидерландских военно-воздушных сил, в которой оказался замешанным муле королевы Юлианы, принц Бернард, пользовавшийся ранее большой популярностью. В конце концов против принца не стали возбуждать уголовное дело, но правительство выступило с резким его осуждением и вынудило его подать в отставку с поста генерального инспектора вооруженных сил и сложить с себя многие другие официальные должности. И все же из этого скандала монархия вышла в результате даже окрепшей: многие республиканцы пошли на попятную, когда появилась возможность вместе с ее супругом лишить трона и саму королеву. Республиканский принцип не стоил для них тех проблем, которые могли бы возникнуть в связи с «королевским вопросом», как это произошло в Бельгии, оказавшейся на несколько лет парализованной после Второй мировой войны.
Популярность нидерландской монархии и мягкость ее противников объяснялись прежде всего личными качествами трех женщин, которые занимали трон в XX веке. Королева Вильгельмина, несмотря на некоторые упущения, за годы Второй мировой войны как глава лондонского правительства в изгнании более чем выдержала испытание. «Единственный мужчина в нидерландском кабинете», — говорил о ней Уинстон Черчилль. За годы правления ее мягкой и миролюбивой дочери Юлианы было несколько скорее хаотичных периодов: ее пацифистские идеи в разгар «холодной войны» не всегда находили понимание правящего кабинета, а ее супруг, этот «шоу-принц», уже тогда был замешан в сомнительных делах. Но тем не менее она была всеобщей любимицей, и даже активисты «Прово» питали к ней слабость.
Королева Беатрикс, взошедшая на престол в 1980 году, когда Амстердам вновь был довольно неспокоен, — на этот раз из-за планируемого размещения в Нидерландах оружия средней дальности — снова натянула поводья (характерно, что она вернула в обиход обращение «Ваше Величество», тогда как ее мать предпочитала, чтобы ее называли просто «госпожа») и завоевала уважение благодаря той особенной основательности и профессионализму, с которыми она выполняла свои обязанности главы государства. Она могла бы стать великолепным президентом, признавали даже многие антимонархисты. Ее муж Клаус, скончавшийся в 2002 году, спустя недолгое время благодаря своему уму и социальной отзывчивости стал одним из самых популярных представителей дома Оранских, и не в последнюю очередь среди тех, кто в 1966 году выражал ему свою глубокую неприязнь.