И в других сферах распадалось то, что очень долго считалось само собой разумеющимся. Например, соотношение между общественным и частным секторами (а здесь было много всего — от кальвинистских школ и католических больниц до социал-демократических объединений по строительству жилья) в значительной степени регулировалось системой «колонн». Сегодня в этой области в Нидерландах, как и в некоторых странах бывшего Восточного блока, царит изрядный хаос со всеми сопутствующими эксцессами. Взаимоотношения между церковью и государством тоже должны быть определены по-новому. Нидерландские политические партии, но также граждане и власти предержащие заняты тем, чтобы определиться в своей позиции по отношению к миру без религиозных истин. Новые ориентиры возникают редко.
В столь запутанной ситуации у многих возникает соблазн вернуться к старым ценностям, будь то идеологическим или религиозным. Прежде всего из-за притока иммигрантов-мусульман понятие «религия» вновь обрело полную силу в политических дискуссиях в Нидерландах и, как совершенно правильно отмечает англо-нидерланский писатель Ян Бурума, Пим Фортёйн и многие из его сторонников сильно гневаются по данному поводу именно потому, что «они только что с трудом освободились от ограничений своей собственной религии». Схожий конфликт пронизывает и дискуссии о свободе слова; в то время как одни яростно защищают свободу выражать даже то, что может быть воспринято кем-то как оскорбление, другие требуют уважения к своим религиозным чувствам.
Таким образом, свободы, обретенные в 60-е и 70-е годы, сталкиваются с нормами и ценностями, которые, по мнению многих нидерландцев, вроде бы наконец остались далеко позади, если не принимать во внимание пространство, оставшееся за консервативным христианством. Речь здесь идет не только о конфликте между западными и мусульманскими ценностями, но также о столкновении светского и религиозного. Повсюду в Европе за последние полвека христианство утратило свое значение. Вследствие этого наша культура глубоко изменилась. По словам ранее упоминавшегося историка Кееса Фенса, «западная культура потеряла свою двухтысячелетнюю перспективу, перспективу, служившую связующим началом». Для такой страны, как Нидерланды, где общество до недавнего времени было пронизано религиозными нормами, ценностями и институтами, такое изменение имело еще более серьезные последствия, чем для других стран. Возможно, в данном отношении Нидерланды снова стали страной-поводырем, хотели они того или нет.
Наряду с разрушением системы «колонн» Нидерланды переживают еще одну радикальную социальную трансформацию: глобализацию и особенно процесс интернационализации больших городов. Если раньше существовал один большой город, Амстердам, и остальные десятки малых и средних провинциальных городов, в значительной степени определявших менталитет страны, то в XX веке развитие шло в направлении создания агломераций больших городов с высокой плотностью населения. Культура Рандстада, четырехугольника Амстердам — Утрехт — Роттердам — Гаага, все больше задает тон в СМИ и политике. В скором времени больше половины нидерландского населения будет жить в этой городской агломерации, называемой также Дельтаметрополией — третьей в Северо-западной Европе после Лондона и Парижа, но уже превосходящей Рурскую область. В списке наиболее глобализированных стран, составленном журналом «Форин полней», Нидерланды стоят на седьмом месте. Короче говоря, эта прежде довольно провинциальная страна — даже на первый взгляд в светском Амстердаме еще долго сохранялся дух провинции — быстрыми темпами открылась всему миру.
Рандстад, к которому относится также город-аэропорт Схипхол — а некоторые причисляют к нему еще и часть Северного Брабанта, — развивается, по терминологии американского путешественника и журналиста Роберта Каплана, в метрополь-комплекс, или метроплекс, вид мегагорода, который является частью международной сети городов и который под воздействием больших миграционных волн и самых современных технологий постепенно освобождается от традиционных национальных взаимосвязей. Такие метроплексы коммуницируют друг с другом напрямую, влияют друг на друга непосредственно, без каких-либо посреднических инстанций. Они в буквальном смысле слова космополитичны. Уже сегодня четверть жителей районов Амстердам-Центр и Амстердам-Юг состоит из иммигрантов из высокоиндустриальных стран. Разговорный язык булочника каждый год меняется.