*
Часы на башне факультета некромансеров пробили полночь. Но Ниенна не находила себе места от тревоги, и потому не собиралась спать. Она исходила вдоль и поперек комнату магистра Рейвана, считая шаги. Двадцать — вдоль стены с огромным шкафом, десять — мимо крепко сбитой деревянной кровати с плоским матрасом, еще двадцать — мимо письменного стола и к большому окну.
Двор будто вымер, только над крепостной стеной реяло зеленоватое-красное марево. Защита и от живых существ, и от мертвых, пришедших с враждебными помыслами.
— Ты бы присела, — сочувственно шепнула мерцающая под потолком призрачная герцогиня. — Утомишься только зазря.
— Да как я могу? — рявкнула некромансерка. Вышло едва ли не суровее рыка декана боевого факультета. — Их там, может, убили всех уже! А я здесь, как в клетке! И даже если сейчас сбегу — просто не успею добраться до пещер пешком, по ночному лесу!
— И даже если успеешь, что ты сделаешь? Драться ты не умеешь, магической силы в тебе немного. Разве что эльфов неприличными выражениями обругаешь, вместе с их богиней. И то поможет ненадолго…
— А что, оно поможет даже ненадолго? — усмехнулась Ниенна.
— В их случае да. Остроухие произошли от лесных духов, которым поклоняются до сих пор. А те не любят нецензурную брань в своем царстве. Вас наверняка учили в лесу не ругаться, мол, леший заведет…
— Учили, — кивнула девушка. — Но я думала, это бабкины сказки…
Сидеть с призрачной Инессой было не так тоскливо, и Ниенна невольно отвлеклась. Но как только она снова взглянула в окно, тревога усилилась.
Что-то было не так. Не из-за драки с остроухими, не из-за возможной гибели товарищей и преподавателей. Нечто тяжелое, не злое, но очень темное, ворочалось под ногами, глухо стонало и плакало. Ушами эти звуки расслышать было невозможно, но сердце и разум их чувствовали, и бесновались.
— Госпожа де Монсельон, вы ничего не ощущаете? Мне как-то не по себе.
— Это земле под нами не по себе, девочка моя. Слишком уж много крови невинных людей и нелюдей в этих краях пролили, а похоронить их по-нормальному никто не удосужился. И за грань не провели, как полагается. Как думаешь, что будут чувствовать сотни неупокоенных душ при приближении потомков своих мучителей и истязателей?
Ниенна ощутила, как пальцы сами собой сжались в кулаки.
— Я бы на их месте захотела отомстить.
— Они и хотят. Вот только надо вывести их отсюда, а до этого хоть немного плотности придать, энергию свою влить. Но тут сила мага минимум третьей степени нужна. Или же эликсирами под завязку накачаться, но сама знаешь, как это опасно…
— Опасно? — так и взвилась некромансерка. — А подруге моей валяться на каменном алтаре в роли жертвы или носительницы для духа чокнутой богини не опасно? А адептам, что ушли сражаться, не проучившись и половины срока, не опасно? А целительницам, которые тяжелее скальпеля оружия в руках не держали?
Ярость заклубилась в районе горла, не давая дышать. И именно в это мгновение Ниенна краем сознания услышала чей-то жалобный детский плач. Она бегом ринулась к окну и распахнула ставни.
Комната магистра Рейвана располагалась на втором этаже. К ней примыкал изящный балкон, обвитый плющом. В любое другое время Ниенна даже восхитилась бы его красотой. Но сейчас она даже не заметила лаковых, влажных после дождя листьев, и дивного цветочного аромата, наполнявшего ночной воздух.
Прямо перед ней, сидя на самом краю, всхлипывал полупрозрачный мальчик лет шести, вытирая заплаканное лицо ладошкой правой руки.
Вместо левой из дырки на месте оторванного рукава торчала обезображенная культя. Призрачная, но выглядящая не менее жутко, чем живая.
— Малыш? — шепотом позвала Ниенна. — Ты откуда? Тебя как зовут?
Мальчик поднял лицо, и девушка увидела растерянный взгляд, курносый носик на тоненьком личике и щечки, обильно покрытые веснушками.
Нет, поняла она, приглядевшись. Не веснушки — ожоги, нанесенные раскаленным металлическим прутом.
— Отсюда, — шепнул в ответ малыш, махнув уцелевшей ручкой в сторону. — Меня там долго мучили, и я плакал. А потом умер.
Он снова всхлипнул.
— Меня звать Ленок, а маму мою Оляна. Она говорила, что после смерти нас Всеблагой Левий заберет на небушко, где послушные детки живут в новом домике, у них много игрушек и есть даже пирожные на завтрак. Но я вел себя хорошо, а на небушко почему-то не попал. И Вилкин не попал, это друг мой, он орка. Он тоже маму слушал и кушал все-все, что дадут, даже капусту. Но его тоже не забрали. И маму его не забрали, хотя ее мучили больше всех… И Рудика из краснолюдов тоже не забрали, хотя он даже плакать в конце не мог…