Магистр Рейван протер глаза. Затем осенил себя знаком Всеблагого Левия, а когда и это не помогло — прочитал короткую молитву Милосердной Смерти, на всякий случай.
— Где ж я так нагрешил, что перед смертью вижу кучу привидений? — ошарашенно спросил декан Удмертий.
— Ох, ну я-то знаю, где нагрешил, — в тон ему ответил Рейван. — Но ты, старая сутулая девственница, где умудрился оступиться?
Ответом от оскорбленного некромансера была такая витиеватая, а главное — эталонно рифмующаяся со словом «где» фраза, что боевик едва не поперхнулся от смеха и закашлялся.
А когда прекратил отплевываться и снова поднял голову, то увидел выскочившего из леса полупрозрачного коня. А вот седока необычный скакун нес самого что ни на есть живого. Только аура его полыхала яростным фиолетовым, как у сильнейших магов смерти.
— А ну пошла на….. от моей подруги! — разнесся над поляной верещащий девичий голос, знакомый до боли.
Некромансерка-первокурсница Ниенна Антарская, которую его дуболомы за глаза называли не иначе, как «сладенькой лялечкой-недотрогой», соскочила со спины потусторонней скотины, встала над полуживой Гердой и, не чинясь, показала в небо два оттопыренных средних пальца. А затем из ее хорошеньких, идеально очерченных губ полилась речь, которой удивились бы и вышибалы в трактирах самого низкого сорта.
— Я не допонял что-то, — смущенно кашлянул подползший с правого бока Альбрехт. — Прабабка той эльфячьей богини с кем якобы кувыркалась?
— А шут его знает, я только уборщика нужников запомнил и слона с Камарских островов… — подал голос очнувшийся Эдгар.
— Погодите, а лысый иглобрюх тут при чем? — удивился магистр Удмертий, что лежал за левым плечом декана боевого факультета.
— Я тебе потом объясню, безгрешный ты наш, — тяжело вздохнул Рейван. — Если выживем…
*
Тварь визжала, словно недорезанный поросенок, и мотала уродливой башкой, но приблизиться не могла. Что ей мешало, Ниенна не понимала, но так ли это важно перед лицом жизни и смерти?
Она точно сознавала одно — во времена, когда сын садовника Аксель вовсю учил замковых служанок целоваться, она не прогадала, попросив друга научить ее кое-чему другому. Зачем нужны чужие лобзания, о которых почему-то с придыханием шепчутся глупые девки?! А вот острое и емкое слово, как известно, не воробей. Вылетит и приложит по голове, мало не покажется!
Летающая уродина вопила и полосовала когтями воздух, становясь все плотнее и плотнее. Но спуститься вниз и добраться до лежащей на земле жертвы Тридамат не могла.
Мешала настырная мелкая девка, изрыгающая поносные слова, от которых невыносимо болели уши.
Мешали снова начавшие пуляться огненными шарами и ледяными стрелами чумазые боевики, которым краткая заминка в битве дала возможность перевести дыхание. Но больше всего мешали сомкнутые, плечом к плечу, ряды неупокоенных душ, которые тоже становились плотнее с каждой секундой. Они ничего не делали, просто стояли, заслоняя собой группки магов, и не давали ее войску пробраться к жалким людишкам и пустить им кровь во славу Ее нового бытия. И ярость полыхала в них, как в живых, и от этой всепроникающей мощи некуда было спрятаться. Тридамат кричала, хлопала крыльями, и сила ее утекала, как песок, сквозь время и пространство, и тянул назад полыхающий в небе портал…
… Ниенна не знала, наступил рассвет или до него еще целая ночь впереди. Перед глазами стояла непроглядная ядовитая тьма, голова кружилась, во рту появился солоноватый привкус. Она пошатнулась и сплюнула на траву ярко-алым.
Но жарким теплом дышала подруга, привалившаяся спиной к ее ногам. И мальчик, маленький Ленок, держал ее уцелевшей ручкой за ладонь. И были его пальчики крепкими и упругими, почти как у живого.
— Ты отведешь меня в домик с игрушками? — тихо спросил он, пока уродливая Тридамат отчаянно пыталась сопротивляться урагану, что втягивал ее назад в портал меж мирами.
— Отведу, малыш, — с трудом прохрипела Ниенна. — Конечно, отведу.
— А пирожные там будут?
— Будут, маленький. И ручка новая вырастет.
— А можно, я не буду больше есть капусту? — рыкнул сбоку еще один ребенок. Кажется, зеленоватый и с клыками, но Ниенна доподлинно поручиться не могла — перед глазами все плыло.
— А чего ты хочешь?
— Мяса хочу, — шмыгнул носом паренек. — Много мяса. Хорошей охоты. И чтобы глаза новые выросли… И чтобы мама вернулась.
— Как хочешь, так и будет, — пообещала некромансерка. — И маму вернем.
Ждать больше нельзя. Действие сока из золотого кубка кончалось, отнимая последние крохи магии.