Надо успеть, пока следом не потянулась аура, неприкосновенный запас жизненной силы и здоровья. Должно хватить на воплощение задуманного, если не тратить время на глупые молитвы несуществующим богам.
*
Декан боевого факультета магистр Рейван с трудом поднялся на ноги и протер глаза. Уродливая полуптица-полуэльфка скрылась в ядовито-черной дыре портала, что тут же истаяла в светлеющих небесах. Адепты заканчивали скручивать и вязать уцелевших остроухих. Рядом тяжело дышал магистр Удмертий.
А в рассветных лучах восходящего солнца потихоньку поднимались в небо сотни фантомов. Мужчины и женщины, дети и взрослые. Орки с зеленой кожей, пузатенькие низушки, бородатые краснолюды, ясноглазые морские ундины. Люди в изорванных одеждах.
Все они словно светились изнутри, качались в воздушных потоках в такт едва слышной песни.
Декан Рейван похолодел, услышав слова.
— Прими в обитель твою, о Милосердная Мать, убитых и павших, утри их горькие слезы, избавь от страданий, воздай благодати за все истязания. Смилуйся, Милосердная Мать, пошли им забвение жизни старой, подари покой, которого они так долго искали… — старательно выводил девичий голосок.
— Что она делает? — ахнул рядом Удмертий. — Что она делает, эта маленькая безумная девчонка? Она же знает, что молиться напрямую Смерти опасно для неподготовленного мага…
— То, что мы сами должны были сделать уже давно, собравшись магистрами всех пяти Академий, — сжал зубы боевик. — И то, с чем нам теперь придется как-то жить, не наложив на себя руки от позора.
Солнце окончательно взошло, когда последний призрачный мальчишка растворился в нависшем над лесом розоватом облачке. Золотые лучи осветили покрытую пеплом и копотью поляну, едва живых от усталости и истощения чародеев, связанных и валяющихся в траве эльфов, которых оказалось не меньше пяти десятков. Декана целителей Левию, что с трудом спустилась с сосны, и теперь брела к своим ученикам, чертыхаясь и прихрамывая.
Но те не обращали на наставницу никакого внимания. Они стояли в центре поляны, растерянные и опустошенные, скованные навалившимся отчаянием сильнее, чем любыми цепями.
У их ног навзрыд плакала рослая девчонка в униформе боевика, с исцарапанным лицом и растрепанной светлой косой. К груди она прижимала хрупкое девичье тельце в разорванном балахоне некромансера-первокурсника. На тоненькое личико, бледное, как молоко, падала копна совершенно седых волос.
*
Ниенна помнила яркий свет, ласкающий и зовущий. Как качалась на невидимых волнах и смеялась, как парила, раскинув руки, словно во снах из раннего детства. Рядом летел Ленок, тоже растопырив в стороны ладошки — обе, целые. По другую сторону болтал ногами и заливисто хохотал зеленокожий и клыкастый мальчишка, кувыркался в потоках света, щекотал толстенькие пятки смешного маленького краснолюдика, летевшего впереди. Тот лягался и довольно визжал, улыбаясь во весь щербатый рот.
— У меня жуб новый вылос! — прокричал краснолюдик и ринулся вперед, к возникшим прямо в пустоте сияющим воротам.
И мальчишки вместе с вереницей других призраков, обретших яркость и плотность, скрылись за узорчатыми створками.
А Ниенна осталась.
— Рано тебе, девочка, — шепнул чей-то ласковый голос, и казалось, он звучал в пространстве со всех сторон. — Ты еще достойно мне послужишь и совершишь много деяний в мою славу. Возвращайся назад. И помни — потом станет легче.
А затем неведомая сила подхватила ее резко и болезненно, словно клещами, и потянула назад. И трещал мир, разваливаясь на части, и земля горела под ногами, и огонь сжигал ее дотла, и кости осыпались прахом. И Ниенна плакала и кричала, но никто ее не слышал, ведь у нее больше не было ни голоса, ни слез.
И лишь слова, просто зародившиеся в крохотной точке разума, выходили в бушующий первородный океан, обретали жизнь и ярость, которая по силе не могла сравниться ни с чем. И летели они от края до края Вселенной, наполняя пустое пространство звуками и голосами.
— Заразаааа… Как же больно…
И треснувший мир вновь сросся в единое целое.
Ниенна лежала головой на чем-то мягком, едва покачивающемся. Теплые пальцы осторожно гладили ее по волосам.
— Очнулась? — шепнул рядом тревожный голос.
— Просыпается, — ответил другой, прямо над ее головой.
Ниенна открыла глаза и увидела прямо перед носом обольстительную девичью грудь, обтянутую лишь тоненькой рубашкой.
— Однако, — едва не закашлялась она. — Подобное зрелище — не совсем то, с чего бы я хотела начинать возвращение в жизнь, но определенно впечатляет.