— Убирайсссссся, — прошипела тьма. — Я тебя предупреждал, сссскотину ссстарую. Костею иголку сломал, навий зооморфных, охранителей здешних, под землей оставил, и тебе вместе с избой и гусями лапы из задницы повырываю с мясссссом!!
— А ты всем девкам здешним сердца повырывать да кровью их землю залить удумал, окаянный? — так и взвилась бабка на месте, потрясая сухонькими кулачками. — А ежели людское племя в этих краях иссякнет? Мы так никогда лютовать себе не позволяли, ентот, как его, баланс не нарушали!
— Наплевать, — пророкотала тьма, обретая плотность. По поверхности ее, все еще расплывчатой, но уже гладкой, как шелк, то тут, то там вспыхивали красные выпученные глаза. — Надоели мне люди, особенно девки, всссссю плешь проели своими воплями, да весссссельем! Еще и праздник затеять удумали, вссссю округу на уши поставить! А потом меня земля здешняя отвергает, пятки жжет, пройтисссь невозможно! Ну ничего, от тебя избавлюсь и зараз ритуал проведу, вот потеха-то будет! Попляшет Сссссмерть на коссстях, как раньше бывало, вссссласть!
— А шипишь-то чего? — вдруг насторожилась бабка. — Зуб, чтоль, выбили в пьяной драке?
— Шшшшто? — вздрогнула и заклубилась тьма, снова теряя очертания. — Какая пьяная драка? Да как ты смеешь, кочерыжка сссстарая… Тьфу ты, пропасссссть!
— Выбили-выбили, — распрямила плечи бабка, ехидно ухмыляясь. — Иль сам выпал? Или все на месте, просто силенок не хватает щель меж зубами заделать? А все туда же, жертвы кровавые приносить…
— И шшшто? — пророкотала тьма. — Ты со всеми своими знаниями ничего мне не сделаешь, силенок не хватит. Даже вычиссслить не сможешь. Даю сроку три дня, не уберешься отсюда со своей ссскотиной лапчатой, что деревянной, что живой — так я поспособссствую, упокою тебя навеки, с Костеем рядом!
И тьма исчезла в густоте зеленых ветвей, только ветер по ногам хлопнул.
Старая Улита не обратила на это никакого внимания. Рванула в избу, забыв про все, даже про жалобно стонущих гусей-лебедей, так и лежащих на полянке перед избушкой.
— Я те покажу задницу с мясом, — сложила она себе за спину дулю. — Через три дня, значит? Так я устрою три дня веселья, посмотрю, как ты справишься с теми, кого я на подмогу позову! Думаешь, Улита в лесу родилась, читать прилично не научилась, пню всю жизнь молилась, колдовала, как лешие учили? Ничо, пограмотнее знакомцы у меня имеются! В самой Академии чародейской студиозусов некромансии учат, упырям бошки сносить и мертвяков насовсем упокаивать! И тебя, душегуба, изловят да на плаху отправят!
Она поднялась на крыльцо избушки на покалеченных курьих ножках, перебинтованных с прошлой седьмицы по самый подпол, села на лавку и потянулась к стоящему рядом колокольчику с кристаллом на макушке. Щелкнула по нему длинным ногтем и тот засветился.
— Хто тама? — заголосила Улита в колокольчик, то и дело прижимая его к уху, а затем снова возвращая ко рту. — Удмертий, ты, старый друг? Не трынди, я тебя на три года моложе! Выручай, ну, в знак давней дружбы! Чаво? Да пошутила я тогда, ну добавила в передачку с медом крапивы горькой, для здоровья мужского как полезно! А ты орал, будто я туда, по меньшей мере, плюнула… Эх, ладно. Кто старое помянет, тому осиновый кол в задницу. Слушай, Удмертушка, без твоей помощи не обойтись. Беда у нас большая приключилась…
*
Для отправления группы молодых чародеев из славного города Ахенбурга в захолустную глушь, откуда декану Удмертию поступило сообщение с призывом о помощи, не пожалели и дальнего портала, что был способен перебросить людей с пожитками на расстояние в сотни миль.
И то правильно, подумала Ниенна. Снаряжения, эликсиров и оружия взято столько, что страшно подумать — вдруг это на собственном горбу тащить придется по оврагам да буеракам? У любой приличной лошади от такой тяжести переломился бы хребет. У неприличной — открылся бы дар человеческой речи, примерно в том же ключе, что и у адепта-старшекурсника боевого факультета Альбрехта Вельфа, отвечавшего за подготовку к переходу.
— Эдгар, полудурок, ты на кой ляд с собой эликсиров приворотных целую сумку тащишь? А если бежать придется? Выронишь по дороге, селяне необученные подберут да себе во вред используют, нам потом в яме с решетками сидеть? Брось немедленно!
— Не брошу! — вцепился в огромный холщовый мешок Эдгар. Внутри что-то подозрительно зазвенело. — А вдруг бабы?
— В деревне-то? Баб там немеряно, а ты на фоне их мужиков и без приворотных зелий сгодишься, — ухмыльнулся Альбрехт. — Зад с мылом вымоешь да зубы почистишь, и колдовать не понадобится.