«Хочу, чтобы ты развеялась. Сидишь в башне целыми днями, света белого не видишь, — объяснил ей Удмертий. — А то вон бледная какая…»
Некромансерка после пережитого оставалась бледной, как молоко, даже под палящим солнцем, но спорить с наставником не стала. Искренне же переживает. А теорию она знает хорошо, может, и вправду подскажет что-то. И боевики после зимних приключений перестали к ней цепляться. Вдруг действительно удастся отдохнуть и хорошо провести время.
*
В деревню с многозначительным названием Щедрое Поле студиозусы Академии добрались лишь к обеду, голодные и злые. Сначала настроение попортила бабка, позвавшая их на помощь, и ее чокнутые гуси-лебеди. Паскудные птицы, о которых старая ведьма говорила, мол, еще вчера едва не померли, на деле оказались очень живучими. А еще — злобно шипели на прибывших, и все пытались тяпнуть Эдгара то за бедро, то за сумку с эликсирами.
— Говорил тебе, задницу с мылом помой, даже скотине неразумной не нравится! — ржал неугомонный Альбрехт.
— Провались в Бездну! — шипел тот в ответ не хуже гуся. — Тебя эти твари, небось, своим признали, гогочешь, как они, вот и не кусаются!
Бабка, стоя на крыльце, оглядела их с нехорошим прищуром и покачала головой.
— Я думала, Удмертий даст боевых магов. А старый хрыч прислал недорослей, которые даже в сражениях не бывали…
— Бабуля, да ты знаешь, сколько мы пережили?! — едва не подпрыгнула от злости Герда. — Мы богине Тридамат и пяти десяткам эльфов полгода назад уши на пятую точку так натянули, до сих пор вдоль границ на цыпочках ходят, боятся! У нас некромансерка в той битве силу потеряла, едва восстанавливаться начала!..
— Охти мне, еще и дите покалеченное с собой притащили, — всплеснула руками старая Улита. — Вас борщом досыта кормить надо и спать укладывать, а не в бой с чудищами отправлять!
— Борщ, бабушка, это хорошо, — шагнул вперед Эдгар. Он с почтением склонил перед ведьмой кудрявую голову и продолжил. — Не подведем мы вас, обещаем. Дипломированные боевые маги после осенней заварушки с эльфами на границах государства стоят, там опасности похлеще здешних. Поймите, некому деревенских от чудища спасать, кроме нас.
— Ох, деточки, — бабка поглядела на них намного ласковее. — Тогда вам лучше сразу в деревню идти, с народом поговорить, самим осмотреться. Все равно связи тут нет никакой, а портал за вами Удмертий откроет лишь через три дня…
Из еды у старой Улиты в подполе оказался только забродивший квас и хлеб, такой черствый, что им побрезговали даже мыши. Поэтому адепты вежливо сослались на занятость и нехватку времени, похватали сумки и отправились в путь. Бабка махала им с крыльца замызганным платочком, клятвенно обещая послать весточку с птицами «кому надо», чтобы ребятушек встретили, как подобает.
— Надеюсь, не гусей своих треклятых отправит, — пыхтел под тяжелыми сумками Эдгар, то и дело утирая пот со лба. — А то все нормальные люди разбегутся, останутся дедки да бабки, которым и умирать не страшно. Поднесут нам репку на блюде, вареную, да печеную, вот и вся еда…
— А тебе надо, чтобы молодуха вышла с большими сиськами, да чарку зелена вина с поклоном подала? — тут же заржала Герда. — Ты ж не добрый молодец из сказки, и репкой перебьешься.
— Молодуху не надо, у нее муж есть, он потом мне голову непременно снять попытается, — фыркнул боевик. — Пусть хоть пугало выйдет лесное, лишь бы пожрать у него было.
Под палящим солнцем ковылять пришлось почти час, и на подходе в деревню студиозусы без сил опустились в траву передохнуть. Герда оглядела окрестности, прижав ладонь к глазам, и уважительно присвистнула — репища и впрямь внушали трепет. Возникало ощущение, что тянулись они от поросшей увядшим дерником дороги до самого горизонта. Круглые небольшие репки блестели белыми бочками, одна к одной ровные, гладкие, с девичий кулачок размером.
— Красиво, — признала Ниенна.
— Ага, пока сидишь и смотришь с крыльца собственного поместья, как барин, — скривилась Герда. — А как подумаю, что с марта по октябрь ежегодно задом кверху все поле проползать, так лучше уж пусть мне то чудище сердце вырвет…
— Типун тебе на язык, — зашипела Азали. — Нашла, о чем вспомнить.
— Жрать охота, — вздохнул второй боевик из тройки Альбрехта, плечистый Бродди. — Может, к бабке вернемся, гуся-лебедя попросим? У нее один на обе ноги хромал, все равно толку с него никакого, и так околеет. А мы в кустах костер бы развели, мясо пожарили…