— Ого, какой тяжелый! Из чего же он? Определили?
…Лаборатория капитана Каплина, специалиста-металловеда группы, тоже была собрана, как говорится, с бору по сосенке. С помощью все того же Рябикова достали шлифовальные и полировальные станки: расщедрились на автозаводе. Металломикроскопы отыскались среди оставшегося в академии оборудования и приборов. А специальные объективы для фотосъемки структур металлов никак не находились! И опять выручил Рябиков — сообразил позвонить в Политехнический музей.
— Взаймы просим, для фронта, для победы, честной слово, вернем, — торжественно обещал он. — В целости я сохранности…
И Николай Каплин именно в Политехническом получил долгожданные объективы.
В лаборатории у него — на четвертом этаже, с окнами на Москву-реку — работали всезнающие, рассудительные женщины: Антонина Николаевна Лопухина и Анна Ильинична Соколова, можно сказать, профессоры металловедческих анализов и экспертиз. Они были под стать своему начальнику: Каплин и сам отличался степенностью, обстоятельностью, педантизмом в работе. Некрупные глаза его казались всегда прищуренными, словно он постоянно вглядывался в некие микро- и макроструктуры, в невидимые другим срезы металлов.
Бронебойньй подкалиберный снаряд Каплин исследовал дотошно, проникая в него и открывая там нечто неведомое, точно жюльверновский капитан Немо на своем «Наутилусе» проникал в океанские глубины.
«Так-так, а какая у него головка? — рассматривая снаряд, спрашивал он себя. — Из чего она? Очень уж легкая и непрочная… Из алюминия, ясно. Конечно, при ударе о танковую броню она разрушается. Ага, вот чем броня пробивается — сердечником. Его и надо распилить, потом — отшлифовать и установить состав…»
Такого рода заказы для группы Клюева выполнялись на Московском автомобильном заводе. Работал завод напряженно: днем и ночью гнал для фронта автомашины и автоматы, но в металлургическом отделе пошли навстречу Каплину и согласились делать для артиллеристов разрезы различных образцов.
Вот и этот необычно тяжелый сердечник был аккуратно разрезан. После тщательного металлографического обследования, подкрепленного химическим анализом, Каплин наконец уяснил: такая высокая твердость и большой удельный вес соответствуют карбиду вольфрама. Это заключение Клюев немедленно передал и в артком, и в Главное артиллерийское управление.
Но помимо письменного заключения пришлось давать и устные объяснения, когда их выставку вместе с уже хороню знакомыми им наркомами — Ванниковым и Устиновым, с их высоким артиллерийским начальством — Вороновым и Яковлевым посетил Николай Алексеевич Вознесенский, первый заместитель Председателя Совнаркома СССР, член Государственного Комитета Обороны.
Человек этот, одетый в скромный костюм, производил впечатление рядового жителя русской деревни. Но впечатление это вмиг исчезало, как только Николай Алексеевич начинал говорить или задавать вопросы.
Дойдя до подкалиберного снаряда, Вознесенский поинтересовался:
— Не тот ли это противотанковый снаряд, что пробивает броню?
— Так точно, бронебойный, — доложил Яковлев.
— Ясно, ясно… В виде катушки он, понимаю: это чтобы максимально его облегчить и тем самым обеспечить высокую начальную скорость. А пробивает, значит, вот этой сердцевиной. Каков же ее состав?
— Карбид вольфрама.
— Позвольте, — оживился Вознесенский, — ведь у немцев своего вольфрама нет! Откуда же они черпают это стратегическое сырье? Давайте сообразим. Могут, конечно, получать из Испании, от своего союзника Франко. Могут и от другого своего союзника — Японии, из оккупированного японцами Китая. Но подобное снабжение — не очень-то надежное. — Вознесенский о чем-то задумался, но тут же снова заговорил: — А вот у нас свои, отечественные источники вольфрама и молибдена есть. Богатейшие! Так что нам в кратчайшие сроки надлежит освоить эти катушки. — Он пощелкал пальцем по сердечнику. — Есть и заводы, которым мы поручим их выпуск. У немцев благодаря захватам пока производство на подъеме. Но уже сейчас во многом это — инерция. А за нею наступит и спад. Неминуемо наступит! — И повторил раздумчиво: — Стало быть, Испания или Китай. Или то и другое совместно. Что ж, надо принимать меры…
После его ухода Воронов не мог скрыть восхищения.
— Вот голова! Как быстро во всем разобрался, все уяснил… А знает сколько! И ведь абсолютно штатский человек!
Началось создание советского бронебойного снаряда. Попов — самый молодой, скорый на ногу — получил от Снитко и Клюева приказание: как только будут готовы чертежи, или разрезы, или результаты химических анализов, немедленно отвозить их на завод.