Бежавший впереди сержант увидел группу отступавших гитлеровцев, швырнул в них гранату и ударил из автомата. Разметав врага, он первым достиг перекрестка. Тут лежало двое убитых в красноармейских шинелях и касках, валялся разбитый ручной пулемет, а рядом ящик с автоматными патронами.
— Смотрите, братцы! — крикнул сержант. Эти ребята сюда как-то раньше нас успели. Непонятно… Но, видно, на засаду, что ли, напоролись… Патроны нам кстати. Набивайте диски…
Вечером — новая атака. Опять — вслед за танками. Сержант на бегу вскинул автомат, дал длинную очередь, изловчился, снова нажал на спусковой крючок и вдруг… Автомат словно взорвался в его руках, сержант рухнул на землю, обливаясь кровью. К нему подбежали товарищи, но было уже поздно.
В той атаке автоматы взорвались еще у троих. В замешательстве взвод не сразу разобрался в причине.
— Это какие-то особые снайперы, — сказал один автоматчик. — Бьют точно по нашим дискам.
— Чушь собачья! — отозвался другой. — Будь у снайпера возможность спокойно прицелиться, стал бы он в диск стрелять? Он бы уж лучше в башку…
— Тут что-то другое, — задумчиво произнес командир взвода. — Может, автоматы были повреждены?
— Ну да! Как часы работали у всех, никто не жаловался.
— Погодите… Если не в автоматах дело, тогда, значит, в патронах?
— А что — в патронах? Патроны самые обычные!
— Нет, нет, давайте разберемся. Где диски заполнили?
— Мы — в конце боя, когда новый боезапас подтащили.
— А мы — еще в атаке, в селе.
— Где же вы там разжились?
— Да наши убитые на перекрестке лежали, а рядом — почти полный ящик патронов.
— И сержант там набивал?
— Он первый увидел и нас позвал.
— Так, так. — Командир взвода резко встал. — У кого есть еще диски с патронами из того ящика? У тебя? И у тебя? Давайте сюда. А ящик тот нельзя найти?
Ящик не нашелся. Зато отыскались другие, тоже найденные во время боя: из них набивали свои диски бойцы соседней дивизии. И там автоматы взрывались, и там погибло несколько человек…
Нужно было срочно разобраться. И эти патроны, прямо в одном из «подозрительных» ящиков, прибыли в Москву, в НИГ.
В подвале собралась почти вся научно-исследовательская группа.
— Давайте быстро искать причину, — сказал Клюев. — Я почти уверен, что выборочно в патроны что-то заложено. Уж больно однотипны истории их попадания к нам!
— Думаете, фрицы специально подкидывают? — спросил Салазко. — Что ж, глянем. Хотя со снарядов на патроны переходить — это вроде бы деквалификация… — И, перехватив строгий взгляд Клюева, поспешил добавить: — Ладно, ладно, шутки в сторону!
Один за одним вынимали патроны из ящика, извлекали пулю и осматривали гильзу. Часа полтора продолжалась эта кропотливая работа. Первым на причину взрывов наткнулся сам Клюев.
— Ах, сволочи! — только и произнес он, глядя в гильзу.
— Что такое?
— Что, Алексей Игнатьевич?
— Вот, глядите… Они туда «восьмерку» засобачили, капсюль-детонатор.
— Все понятно! Специально каждый ящик готовили. Через пятьдесят или там сто штук патронов — один с «восьмеркой». И не сразу рванет, и не у любого…
— Еще один вариант фашистской диверсии, — отметил Клюев. — Теперь надо сообразить, как же распознавать подобные «сюрпризы».
— Конечно! Ведь не вскрывать же абсолютно все патроны?
— Есть идея, — хлопнул себя по колену Салазко. — Надо патроны через рентгеновскую установку пропускать.
— Ну, ты и скажешь… Где их брать, установки эти?
— А что, Алексей Игнатьевич? В медсанбатах их, разумеется, нет. А в госпиталях-то, надеюсь, есть? Словом, каждый найденный ящик в Москву везти не нужно.
— Резон есть… Спасибо, Георгий Николаевич! — согласился Клюев.
Помолчали.
— От Советского информбюро, — послышалось из репродуктора. — В течение дня наши войска вели ожесточенные бои с противником в районе Сталинграда и в районе Моздока. На других фронтах никаких изменений не произошло.
— М-да, — нарушил молчание Попов. — Такое, видно, там сражение заваривается, которого до сих пор не бывало! А мы тут вот сидим…
— Николай Николаевич! Тема запретная для наших разговоров, — резко оборвал его Клюев.
— Виноват. Как-то вырвалось…
— Умейте владеть собой не только при разработке вражеских боеприпасов.
Примерно в это же время, далеко за Атлантическим океаном, вернувшись из Москвы, куда он ездил с официальной миссией, вице-президент Совета военной промышленности Соединенных Штатов Вильям Батт выступал со специальным заявлением: