— Простите, что вы сказали? — напомнил я о себе.
На удивление, незнакомец тут же отвлекся. Убрав газету, он закинул ногу на ногу, сцепил руки на колене и уставился на меня, как на нерадивого ученика.
— Итак, юный мертвец, что конкретно вас интересует? Хотя постойте, не говорите, дайте-ка я лучше сам угадаю. Вопросы, вопросы, тысяча вопросов. Никакой конкретики- одни догадки. Так?
— Ну почему же тысяча, — обиделся я. — Кое-что я уже усвоил…
— Всего-то, — незнакомец сделал вид, что удивился. — На мой взгляд вы не знаете ни черта, ни дьявола.
— А вы считаете, они существуют?
— А вы, по всей видимости, уверены что нет, — передразнил меня собеседник.
— Честно сказать, не знаю, — пожал я плечами. — Я слишком много не помню. Хочу вспомнить — а не помню. Я даже не знаю кто они такие. Вроде как знакомые слова, а откуда взялись, что обозначают — недопонимаю. А от новых воспоминаний никакого толка.
На лице незнакомца возникла довольная улыбка. Немного поразмышляв, он протянул мне руки и представился:
— Люциус…
— Женька, — откликнулся я и пожал его сухую и довольно костлявую руку. И тут же поправился: — Простите, я хотел сказать Евгений.
— Ну и как давно ты катаешься, Евгений?
Я вновь пожал плечами.
— Не знаю, вроде как давно, а вроде и не очень. Только вчера сел.
— Понятно — ещё совсем ребёнок.
— Почему ребенок?
Откинувшись на спинку сидения, Люциус немного подумал закусив нижнюю губу, а затем, хлопнув меня по ноге, заявил:
— Ладно, так и быть — расскажу. А то будешь сам кумекать ещё целую прорву времени, которого надо заметить, днем с огнем не выпросишь. Потому как его просто не существует. Нельзя оказаться там именно тогда, а можно только тут и никогда. Понимаешь?
— Честно признаться, не очень, — откровенно признался я.
Люциус нахмурился:
— А ты кем собственно говоря был при жизни?
Теперь настало моё время морщить лоб и копаться в рваных клочках воспоминаний.
— Я хорошо помню детство, ну там, деревеньку, где родился… еще немного родителей… только очень-очень старых и немощных… помню нашу природу, деревья, извилистую речушку, а потом словно обрывается… — От собственных слов мне стало как-то тоскливо. И впрямь как беспомощный ребёнок.
— Понятно, стало быть, я не ошибся. Ты относишься к категории Заплутавших, — подтвердил свои догадки Люциус.
— И что это значит?! — Услышав знакомое, но непонятное по смыслу слово, я не на шутку возмутился.
Люциус, напротив, в очередной раз улыбнулся.
— Понимаешь, приятель, для тебя, наверное, не секрет, что мы все того…покойники.
Я кивнул, но все же заметно вздрогнул. Честно признаться, подобные мысли посещали меня давно, глодая изнутри, будто трухлявый пень, а вот осознание только сейчас — в момент разговора. То чего страшишься всю жизнь и с каждым прожитым годом все сильнее — все-таки случилось! Но случилось так, что саму смерть-то я даже не ощутил, не почувствовал.
— А вы уверенны, что мы умерли? Может быть это всего-навсего обычный кошмар? Или например душевное расстройство? — попытался схватиться я за спасительную соломинку.
Люциус мог бы отшутиться или на худой конец просто обматерить меня. Но он поступил гораздо хуже. Он просто ответил: «Уверен», и больше ничего, никакого объяснения.
— Но как? То есть, как именно это произошло?
— А тебе зачем? — уточнил Люциус. — Что это изменит?
— Ну не знаю… да и как иначе, ведь должна быть причина: ну там старость или убийство в конце концов!
Люциус задумался, при этом важно надув щеки.
— Хорошо, давай поступим иначе. Кое-что я действительно могу объяснить. Ты хорошо помнишь как ты родился? В том мире. Я сейчас не спрашиваю тебя о времени, и точной дате… я имею в виду подробности, а заодно может припомнишь первые годы своей жизни, скажем так лет до четырёх-пяти: как с тобой нянькались родители, меняли тебе подгузники, кормили с ложечки, пестовали тебя неразумного.
— Особо не помню, — растерялся я.
— Вот и здесь точно такая же последовательность, — заявил Люциус. — Ты взрослеешь в мёртвом мире также как и в живом. Постепенно, не спеша, чтобы не сойти с ума от обилия информации. Чтобы не выть по ночам, будто одинокий волк и не кидаться на стену от осознания. Видишь, ещё совсем юные ребята, — он указал на целый ряд новобранцев в армию усопших. — Глаз у них нет. А все почему? Я отвечу: не заслужили пока еще, и говорить не могут, потому как нечего. Поверь и ты также шатался здесь, пока не пришло время слегка прозреть и сделать первые шаги.