– Когда? Где? – спросил я, уже зная ответ:
– Это было у памятника «Мэну», мистер Хаберман, осенью. Дело не в детях, которые могли его раздражать, и не в пристальных взглядах прохожих. Подруга уверяла меня, что вовсе не это. Что-то намного хуже… – Она остановилась. – Только никто не знает что.
– Никто, мамаша? – спросил я с нарочитой недоверчивостью.
– Никто, мистер Хаберман, – ответила она, покачав головой, чтобы подчеркнуть свои слова. – Целую неделю он не притрагивался к еде. Он просто лежал как труп. Не плакал, ни звука не издавал. Бедное дитя. Тогда я отвезла его в больницу. И когда его выписали, социальный работник отослал нас в ваше учреждение. Вот как мы познакомились с вами. Вы помните?
– Но я не знал, что было причиной его болезни, мамаша. Я просто связывал это с его общим состоянием. А вы абсолютно уверены, что причина его болезни в этом? Как вы можете утверждать, что это связано с чем-то на улице?
– Мистер Хаберман, – сказала она, – все что угодно, но только не просите меня, чтобы я позволила вам взять моего малыша на улицу. Мир… – Она запнулась. – Мир не место для таких, как он. – Ее лицо стало очень серьезным. – Мистер Хаберман, он совершенно беззащитен перед внешним миром.
Разговор продолжался. Я позволил ей высказать все ее аргументы, надеясь найти какой-нибудь изъян в ее доводах, надеясь придумать какое-нибудь возражение, которое можно будет использовать для контратаки. Но ничего не смог найти. Единственное, что было в мою пользу, так это то, что Бродски, как я заметил, тоже слушал. Стоило посмотреть на его лицо. Он знает, что я хочу. Он хочет того же. Мой дорогой малыш расстроен из-за того, что мама не пускает его на улицу. Это хорошо. Сейчас я пойду домой и спланирую свою контратаку. Последняя гримаса Бродски укрепила меня в моем намерении.
Одного я никогда не должен делать. Я никогда не должен отступать от своего военного плана. Отказываться от того, в чем убежден. Нет ни одного генерала, которому нравилось бы завоевывать бесплодную землю. Если уж воевать, то за сокровища. Только это стоит завоевания. Только тогда, когда врагу есть что терять. Любой мясник на бойне хорошо это знает Итак, я должен уподобить Бродски сокровищу. Так, и только так. К тому нее, кроме Бродски, и его мамаше будет что терять.
После того конфликта с Матерью я прекратил свои посещения Бродски. Шли дни, а я не приходил к ним и не звонил. И не отвечал на телефонные звонки миссис Ривера. Я попросил секретаршу отдела и сослуживцев, чтобы они говорили, когда позвонит миссис Ривера, что я очень занят, или что я на совещании, или что я ушел к одному из своих подопечных. Мои сослуживцы были только счастливы, их не надо было упрашивать. Телефонные звонки клиентов – одна из самых больших проблем Управления. На самом деле эти звонки служили своего рода предохранительным клапаном. Обремененные обязанностями, всегда раздраженные монотонностью работы, социальные работники срывали свое раздражение на клиентах. Клиенты же не могли ответить им тем же. Они осмеливались только звонить. Таким образом, каждый раз, когда клиент звонил в офис, он слышал в ответ лай, рычанье и треск брошенной трубки. Как эти добрые самаритяне объясняли свое поведение? Да никак. Но всегда находится кто-то, отличающийся от других. Миссис Абигайль Хилл, например, известная как «Добрая Абби», дочь баптистского священника откуда-то из глубинки, с Юга. Она настаивала на том, что это делается для собственного блага клиентов. «Понимаете, они становятся слишком зависимыми от нас, социальных работников. Если дать им волю, они будут звонить каждый день. И не один раз!»
Нечего и говорить, что я не исключение из общего правила. Но, как и во всем, я отличаюсь особым своеобразием и в этом. Излюбленное развлечение для меня – разговаривать с клиентами, говорящими только по-испански. Когда эти меднокожие латиносы звонят, с моих губ слетает такая брань и словесная блевотина, что иногда мне и целого утра не хватает, чтобы высказать все, что я о них думаю. А почему бы нет? Они не только не понимают, что я ругаю их, они даже не могут нажаловаться на меня – и это самое главное – миссис Нокс. Что они могут сказать? «Не говорить англиски, не понимай»?
Кстати, с тех пор как я познакомился с Бродски, я стал отвечать по телефону намного любезнее. Что ж, как говорится, в каждой победе есть доля поражения.
Миссис Нокс проявила гибкость в решении этой проблемы. Как всегда, призывая следовать своему собственному своду правил.
– С сегодняшнего дня, – заявила она в одно прекрасное утро, – отдел В не принимает телефонные звонки во второй половине дня, если только не случится какое-нибудь чрезвычайное происшествие. Мне надоело сидеть здесь и подпрыгивать всякий раз, как резиновый мячик, отвечая на телефонные звонки, когда вы уходите навещать пациентов.