– Но я бы мог подождать, когда вы вернетесь в офис, Роберт, – уговаривает он меня. Голос выдает его. В нем звучит тревожная нотка. – Вы надолго задержитесь?
Я оборачиваюсь и гляжу ему прямо в глаза:
– Ответ на ваш первый вопрос – «нет», Беккер. А на ваш второй вопрос – «да».
ИТАК, БРОДСКИ ХУДОЖНИК! Он, должно быть, показывал мне это множеством способов, только я был так туп и слеп, что не понимал. Кем еще он мог быть? Что еще могли означать все его перемены настроений и внутренние порывы? У него взгляд художника. Он видит мир только в образах. Господи, какую боль и подавленность, должно быть, он испытывает каждый раз, когда видит красоту и не может ее передать. Я исправлю это, малыш. Все, что тебе необходимо, – это инструменты, чтобы творить. И я дам тебе их. Руки и, что более необходимо, пальцы у тебя будут.
Итак, где их найти?
Как я мог быть так слеп?
На помощь мне пришла Регина Дейли, наш медицинский работник. Большую часть недели я потратил впустую на медицинские библиотеки и всяческих физиотерапевтов и специалистов по реабилитации, которые либо забывали прийти в назначенный час, либо вообще не хотели терять со мной время. Кроме того, они знали меньше, чем я, а медицинские библиотеки предназначались для студентов, ученых и теоретиков, а не для людей с практическими интересами вроде меня. Но Регина Дейли направляет меня прямо к истоку. Не успел я ей и полслова сказать, как она вытаскивает из нижнего ящика своего стола «Каталог медицинского реабилитационного оборудования» и кладет его передо мной. Листая страницы, я чувствую, как дрожь пробегает по всему телу, будто меня пронзило стрелой. Это как раз то, что мне нужно.
– Где я могу достать этот каталог? – спрашиваю я взволнованно.
– В этом нет необходимости, – говорит она. – Возьмите мой. Вы можете держать его сколько вам нужно. За три с половиной года, что я здесь работаю, вы первый социальный работник, который продемонстрировал подлинный интерес к своему клиенту. Если вам удастся помочь хотя бы одному человеку, я с радостью распечатаю еще дюжину.
Мне не нужно было больше. И одного достаточно. Для меня этот каталог представлял более бесценное сокровище, чем все пьесы Шекспира, научные монографии и шедевры мировой литературы вместе взятые. Сегодня вечером я с волнением изучал эту книгу. Там оказалось даже больше, чем я ожидал. Все виды приспособлений, чтобы помочь Бродски реализовать свою судьбу. Перед тем как отправиться спать, я подумал: какое счастье, что я живу в век, когда человеческое тело и все его части так легко восполнимы. Только душу не восполнить ничем. Но это уже в моей компетенции. А не науки. Здесь мне помощь не требуется.
Во всем есть свои преимущества. Даже в работе в Управлении. Наиболее очевидное – время, полагающееся на посещение пациентов. Пятиминутный контакт с клиентом до телефону может дать мне вполне достаточную информацию, чтобы прикинуть время, полагающееся на визит. Часто все, что мне необходимо знать, – это информация, что клиент жив (даже я не могу посещать умершего пациента и выйти сухим из воды – Миссис Нокс ведет статистику и по датам смерти). Если клиент жив, ему полагается посещение, и я делаю запись в форму W712 о том, что я у него был. С учетом времени на дорогу, несостоявшихся визитов (это когда никого не оказалось дома; по крайней мере, я говорю, что не оказалось) и придуманных подробностей (разговоры с несуществующим управляющим, безымянным соседом, с выдуманным социальным работником из больницы, каким-нибудь человеком на крыльце), я могу объяснить все, что делал в течение второй половины дня, хотя на самом деле потратил лишь тридцать минут на телефонные разговоры. За тридцать четыре года, сказать по правде, я сделал не более десяти – двадцати процентов от тех визитов, которые обязан был нанести. Моя сорокачасовая рабочая неделя на самом деле была не более двадцатичасовой.
Конечно, не все социальные работники такие наглые, как я. Ричард Гоулд, например, никогда бы не сделал ничего «настолько бесчестного», вроде фальшивых визитов. «Я не могу на такое пойти! Я люблю навещать моих подопечных». Он тратит полдня, спрашивая у меня совета, как записать визиты. «Если я ушел из офиса в двенадцать часов, Хаберман, сколько визитов я должен сделать?)» Или в час? Или в три? Или в четыре? Изо дня в день он спрашивает меня одно и то же: когда лучше обедать, до или после визитов к пациентам. Я сто раз, говорил ему; что он может сначала пообедать, а уходя к пациентам, записать это на своей карточке прихода и ухода, как О и П (Обед и Посещение), никто ничего не узнает, – без толку, он никогда так не делает. Самая великая его дилемма возникает в день получки. «Мне нужно сделать визиты перед тем, как я получу чек, – говорит он. – Не люблю ходить по клиентам с чеком в кармане».