Когда в пятницу я внимательно рассматривал комнату Матери, она не произвела на меня особого впечатления. Там было все, что обычно бывает у людей, получающих пособие, – всякая всячина из «Вулвортс»,[2] с благотворительных раздач Армии спасения, из соседнего мебельного магазина (торгующего в кредит) и семейные реликвии. На телевизоре (шестнадцать дюймов) – обязательные фотографии Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Еще одна фотография в рамке, шероховатая, коричнево-белая, стоит среди вороха извещений о задолженности по квартплате. Каждый предмет социальный работник видел тысячу раз во множестве квартир во время неисчислимых посещений на дому. Полиэтиленовые накидки на диване и стульях, тусклые зеркала, мебель, имитирующая некий оригинальный «деловой» стиль. И наконец, обязательное распятие, нравоучительные благочестивые надписи («В этом доме пребывает Господь») и другие висячие отвратности, проповедующие евангельскую всеобщую любовь. И комод с позолоченными по краям стеклянными дверцами, за которыми свалены в кучу безделушки; каждая реликвия увековечивает какое-нибудь древнее семейное предание. В целом все дешевое, безвкусное, простое, без стиля и элегантности – если, конечно, не исповедуешь принцип «Чистота ведет к набожности», который все еще сохраняет некое подобие ценности в сегодняшнем мире. Надо заметить, я – нет, но она исповедует Мать исповедует Хорошо. Люди вроде меня пышно расцветают на таких простых душах, как она. Это делает нашу работу легче.
Когда я пришел, Бродски был в ванной. Мать совершала ежедневное омовение своего сына.
– Чудесно. Не буду отрывать вас, – сказал я, стараясь избежать ее мокрой руки. – Продолжайте ваше занятие, миссис Ривера. Я только взгляну. Нет, не на Бродски. На его комнату. В конце концов, у него все же есть какие-то права, не так ли? Благопристойность – основное правило для всех человеческих существ, не правда ли? А он человек, да? Даже если он… Да, да. Я подожду, когда вы вынесете его во всей свежести и чистоте. Благоухающего и морщинисто-розового, как свеженакрахмаленное белье. Знаете, никто не хочет, чтобы его видели в запачканной одежде. И меньше всего человек без рук и без ног.
Мать слабо улыбается и продолжает свое занятие. По виду вполне довольная, она тем не менее не знает, как вести себя со мной. Или знает? Когда мы сильно смущены, возможны только крайние реакции. Либо мы возводим вокруг себя массивные стены, чтобы оградить себя от опасности, либо совершенно беззащитны. Евреи в концентрационных лагерях подтвердили это правило среди всего прочего. Освенцим был питательной средой для невероятных подвигов, выживания и уступок судьбе без всякого хныканья. Лично я предпочитаю хорошую схватку. Без нее нет настоящей победы.
Комната Бродски. Крайне интересно. Должен признаться, я был захвачен врасплох. В самых безумных снах я не мог бы вообразить этот образец совершенства стиля, пропорций, формы, вкуса, красоты. Всё, как положено (или почти как положено). Кирпичные стены, стилизованные под старину, прекрасные репродукции старой живописи – удивительно удачный выбор, все в хорошо подобранных, красивых рамках. Соответствующая обстановка, во всем вкус, утонченность. Я не знаю, как объяснить этот контраст с комнатой Матери. В конце концов, они живут под одной крышей, значит, обстановку подбирал один и тот же человек, разве не так? Вот именно. Не так. Это единственное возможное объяснение. Бродски сам декорировал свою комнату. Как-то ему это удалось. Но как? Я должен выяснить. Среди всего прочего.
Перед тем как уйти из его комнаты, я поднял бамбуковую штору и быстро выглянул наружу. Я так и знал. Дьяволенок оставил себе самый лучший вид. Великолепная перспектива. Держу пари, что ему не требуется приподниматься ни на один дополнительный дюйм, чтобы видеть Куинс на другом берегу реки. Я опустил штору и вернулся в комнату Матери, чтобы подождать Бродски. Я уселся на диване. Когда-нибудь он, возможно, станет моим излюбленным местом, подумал я. Я весь напрягся. Меня переполняло единственное возбуждение, которое мне известно. Я ждал Бродски.
2
Сеть фирменных магазинов, продающих товары широкого потребления по относительно низким ценам.