– Спасибо, – сказал он, его глубокий голос, казалось, заполнил собой вселенную.
– Он – мой, – сказала Богиня, шагнув между ними. Температура в комнате резко упала. – Моя пара.
Не без борьбы, но Мак, наконец, смогла оторвать свой взгляд от мужчины, чтобы посмотреть на Богиню.
– Хорошо. Здорово. Прекрасно. У меня уже есть мужчина, и он всё, чего я хочу.
– В самом деле? Тогда почему ты угрожала отрезать свою бусину истинной пары?
– Потому что я не нуждаюсь в ней, чтобы знать, что он мой, – Мак окинула взглядом Богиню. – Я вижу, ты не носишь бусину истинной пары. Ты уверена, что он, – она кивнула в сторону Райдена, – твоя истинная пара? – Маккензи вопросительно приподняла бровь.
Мак не была готова к тому, как всё вокруг внезапно потемнело, и земля под ней задрожала. Она почувствовала ярость, исходящую от Богов.
– Ты смеешь сомневаться в нашей связи?! – взревели они.
– Отстой, не правда ли?! Когда кто-то сомневается в вашей приверженности, и всё из-за какой-то бусины!
Райден был первым, кто успокоился; он окинул Маккензи пристальным взглядом.
– Ты очень смела для кого-то, настолько мелкого.
– Я? – удивилась Мак.
– Да. Немногие готовы противостоять мне, – сказал ей Райден.
– Возможно потому, что ты сначала надираешь им задницы, а потом задаёшь вопросы, – ответила Мак.
– Возможно, – Райден сделал шаг назад, протягивая руку, чтобы помочь девушке подняться. Мак приняла её и, прикоснувшись, узнала гораздо больше, чем раньше. Этим касанием мужчина показал ей, как он и Богиня влюбились; как низший Бог по имени Дако рассорил людей, которых Райден оставил, чтобы быть со своей парой; и как они пострадали. Дако не смог изгнать Райдена из памяти кализианцев, как и мечтал, но кализианцы почти уничтожили себя сами, пытаясь, как и Райден, найти свои истинные пары. Из-за этого Райден и Богиня создали бусину истинной пары.
Задыхаясь под натиском информации, Мак вырвала свою руку из его руки.
– Теперь ты знаешь, – сказал он ей.
– Да, но бусина, которую вы создали, уже не приносит утешения или покоя кализианцам, – тихо произнесла Мак.
– Что ты имеешь в виду? – потребовал Райден.
– Когда ты, – она посмотрела на Богиню, – прокляла кализианцев Великой инфекцией, убив растения, которые питали их тела, ты убила и то, что питало их души! Их истинные пары.
– Невозможно! – Богиня встала перед своей парой, сверкнув глазами на Мак.
– Но это правда. Я – первый человек за почти пятьсот лет, к которому перешла бусина истинной пары.
– Нет! – Богиня отшатнулась, в ужасе глядя на своего супруга. – Райден, это не может быть правдой! Подобное никогда не было моим намерением!
– Я знаю, любовь моя. Знаю, – сказал он, притянув её в свои объятия.
– А что было твоим намерением? – спросила Мак. – Если судить по тому, что я видела, ты хотела уничтожить тех, кем когда-то дорожила.
– Я была в такой ярости, когда узнала, что император Берто сделал со своим юным потомством... И что другие допустили это... Я хотела наказать их, причинить им так много боли – столько же, сколько причинили этим юным самкам.
– Ты вызвала Великую инфекцию, – тихо сказала Мак.
– Они вызвали её! – немедленно парировала Богиня, а затем её плечи поникли. – Но я создала её.
– Богиня... – Райден обнял её, утешая. – Мы не можем отменить то, что уже сделано.
– Почему нет? – спросила Мак. – Вы – боги, не так ли?
– Поскольку преступление было реальным, до тех пор, пока те, кто позволил ему случиться, не докажут, что восстановили свою честь, я ничего не могу сделать!
– Как целой расе доказать, что они благородны?! – возмутилась Мак. – Это невозможно!
– Речь идет не обо всей расе. Лишь о тех, кто виновен в первоначальном преступлении.
– Пятьсот лет назад?! – Мак в шоке посмотрела на Богиню. – Они мертвы!
– Но их потомки нет! Нужно по одному, от каждого вида, чтобы закончить начатое.
– Но...
– Я пытаюсь связать всех тех, кто может это сделать, но мне нужна твоя помощь.
– Моя помощь?
– Да, ты – смотритель, защищающий землю и всё, что на ней растет. Ты будешь нужна кализианцам.
– Это бессмысленно! Из-за тебя в Кализианской Империи ничего не растёт.
– Да, это так, но из-за тебя и подобных тебе, я смогла посеять первые семена перемен. Ты будешь нужна мне там, когда они станут проявляться.
– Ты говоришь, что жизнь вернется на Понт? К кализианцам?
– Да, но прежде чем это произойдёт, я должна исправить большой вред. Кализианцы должны знать, что у них всё ещё есть истинные пары. Что я не оставила их.
– Но как? – спросила Мак.
– Ты увидишь, – Богиня коснулась косички Мак, на которой обитали бусины истинной пары Нихила и Эша. – Люби крепко, малышка. И ты найдешь столько же счастья со своей истинной парой, как и я со своей.
С этими словами Богиня нежно поцеловала Мак в лоб, и окружающее пространство потемнело.
***
Нихил прижался лбом к холодному стеклу закрытого регенератора, желая прикоснуться к своей Маккензи.
Луол кинул единственный взгляд на кровавое месиво в руках Нихила и бросился к блоку, активируя его на самый высокий уровень.
– Она выздоровеет, Нихил, – попытался успокоить его Луол. – Ты вовремя её доставил.
– Этого не должно было случиться, – сказал Нихил. – Я подвел её.
– Нет, – быстро опроверг Луол.
– Её лицо, – голос Нихила надломился, и он опустошенно взглянул на Луола. – Её прекрасное лицо. Он ударил её, Луол.
– Я видел, но можешь поблагодарить Богиню за то, что залудианцы никогда не используют в своих перчатках торнианскую сталь. Регенератор исправит ущерб. Даже шрама не останется. Её кожа будет так же прекрасна и безупречна, как и раньше.
– Сколько ещё? – потребовал Нихил, обратив взор на Маккензи, пытаясь разглядеть её сквозь густой белый пар, клубящийся в блоке.
Луол знал, что Нихилу казалось, будто прошла целая вечность с тех пор, как регенератор закрылся, отделяя его от его Эша, но прошло меньше, чем тридцать минут. Травмы лица Маккензи были обширны, и Луол не собирался торопить блок. Он знал, что Нихил борется с невозможностью увидеть её, но Луол ввёл сильное успокоительное средство в блок. Он не хотел, чтобы Маккензи проснулась, пока блок был закрыт. Целитель хотел, чтобы первым, кого она увидела, был Нихил. Он будет нужен ей, когда она вспомнит о нападении.
– Уже скоро, – заверил его Луол. – Она хорошо реагирует.
– Она никогда не простит меня, Луол. Я нарушил свою клятву.
– Что?
– Я поклялся, что она в безопасности, что залудианцы никогда больше не причинят ей вреда.
Луол понимал озабоченность Нихила. Кализианский воин никогда не давал клятву, если не собирался сдержать её. Это было делом чести. Нарушение клятвы было одним из немногих преступлений, способных уничтожить связь истинной пары. Но Маккензи отличалась от любой другой женщины, что Луол когда-либо встречал, и он не думал, что она увидит случившееся подобным образом.
– Никто не мог знать, что залудианцам хватит храбрости вернуться и напасть.
– Это не имеет значения, – пробормотал Нихил.
– Думаю, для твоей Маккензи имеет. Она очень особенная женщина, Нихил.
– Да, но даже у неё есть пределы.
– Я не думаю, что это будет один из них, – сигнал блока заставил Луола оглянуться на панель управления и увидеть, что регенератор закончил и собирался открыться.
– Луол? – посмотрел на него Нихил.
– Она скоро очнётся. Будь рядом с ней, Нихил. Первое, что она вспомнит, это как подверглась нападению залудианцев. Ты понадобишься ей, чтобы она поняла, что находится в безопасности.
Нихил затаил дыхание, когда крышка открылась, и он впервые увидел свою Маккензи. Её волосы по-прежнему были покрыты грязью и кровью, как и её покрытия, но хотя на лице девушки была кровь, всё повреждения, нанесённые кулаком залудианца, исчезли.
– Благодарю тебя, Богиня, – прошептал Нихил с прерывистым вздохом, опираясь на предплечья и прикасаясь своим лбом ко лбу Мак. – Благодарю.