Ан покачала головой.
— Никогда не интересовало, кто этими местами правит.
— А зачем ты тогда идёшь на тот берег? — удивился Меркий. — Разве не в её земли?
— Просто иду, — Ан ещё раз ощупала лохмотья бродяги. — Куда Кел ушел, не видел?
Меркий послушно отвернулся и принялся водить лучом фонаря по руинам вокруг. Ан косо посмотрела монаха и аккуратно повесила ошейник и свисток себе на пояс. Успел ли святоша понять, что попало ей в руки? Вряд ли, слишком напуган. Хотя, окажись на его месте более сообразительный и менее трусливый… Кто знает. Чернорясые, кроме тупых молитв, ещё собирали остатки знания. Разумеется, только того, что их скудные умишки считали важным. Попадись им в руки рабочие чертежи Цистерны с указаниями, как построить новую, они ими подотрутся. А вот какую-нибудь мистическую чушь будут беречь и охранять, даже если она не более, чем шутка или чья-то фантазия.
— Если он смог подчинить тех чудовищ? — Меркий обернулся к ней. — То он мог подчинить ещё тварей?
— Мог, — кивнула Ан.
— А что… что стало с ними теперь?
— Бродят где-нибудь.
Фонарик в руках чернорясого снова задрожал.
— Пошли обратно, — Ан подозвала Кела и выпрямилась. — Надо забрать вещи.
13
Ан про брошь забыла, а Красавица о подарке не спрашивала. На выставку она отвезла ещё одну брошь, в виде эмалевой цикады с изумрудными глазками, а потом подарила её Ювелиру, как автору идеи. Тот подарил ей в ответ большой кулон с расколотым сердцем, детским гербом кузины. Красавица обрадовалась ему, как ребёнок, и вроде бы даже её папаша успокоился, и история забылась. Но Ан всё равно время от времени чувствовала себя виноватой перед сестрой. Их отношения остались той же странной не то дружбой, не то приятным родством. Ан чаще всего чувствовала себя жилеткой для слёз сестры. Когда у Красавицы было всё хорошо, она могла неделями не обращать ни на кого внимания. Ан это немного раздражало. Каждый раз, когда сестрёнка проходила мимо, демонстративно задрав свой хорошенький носик и отведя взгляд в сторону, Ан давала себе слово больше не пускать её на порог. Но когда Красавица снова приходила, одного взгляда её розовых глаз хватало, чтобы Ан со вздохом подставляла ей плечо для утешения.
Каждый раз Ан было невероятно стыдно за свою слабохарактерность.
К счастью, у неё не было времени на бесполезные размышления. Приближались экзамены, и она твёрдо решила не дать отцу даже шанса оставить её дома. Иногда ей казалось, что он стыдится её, иногда казалось, что думает, что она стыдится его, иногда он просто упрямится, как осёл, и не хотел ничего слушать. Возможно, его злило, что она выросла и больше не была малышкой, для которой он всё на свете? Философский настрой сбивала новость о том, что отец опять что-то потерял или сломал.
Ан не хотелось гадать, и она с головой погрузилась в работу.
Кел её старания не оценил, и постоянно подначивал.
— У тебя синяки под глазами больше лица. Хочешь на море? Я тебя и так туда отвезу.
— Тебе-то какая разница? — у Ан не осталось сил, чтобы осадить его. Никаких поблажек c экзаменами ей, не смотря на происхождение, хорошую семью и спонсорскую помощь деда, не сделали. Бегай, собирай чёртовы бумажки сама. И это в век, когда даже дети знают, как получить электронную справку или как поставить электронную подпись.
Всё утро Ан чинила экспериментального дрона. На самом деле ничего нового в нём не было. Такие десятками летали над городом и доставляли разные мелкие грузы. Некоторые иногда падали на головы людям, от чего раз в полгода их пытались запретить. Но дроны по-прежнему летали, и нужда в них возрастала. С подачи Умника Ан собрала машину, которая в идеале должна была облетать людные улицы, пешеходные переходы и курсировать на строго одобренных в одной из предыдущих дипломных работ маршрутах. В идеале.
Во время первого же запуска дрон испугался самой Ан и панически метнулся в сторону, вылетел за пределы вертолётной площадки на крыше университета и потерял ориентацию. Итогом стало выбитое окно спортивного зала и вычет стоимости стекла из её стипендии. Останки дрона она собрала и притащила ремонтировать домой. Кел зашел ей помочь, но в итоге больше отвлекал, валяясь на диване. Он был высоким, как его отец, широкоплечим и, когда вставал, выглядел как настоящая стена. Диван под его весом жалобно поскрипывал. От отца Кел унаследовал светлые красивые глаза, и тяжелую челюсть. У её отца была такая же, но лицом Ан походила на него мало. Разве что носом. Вот носы у них двоих были одинаковые, прямые, с чуть заметной горбинкой на высокой переносице. У дяди Первенца тоже такая была, но у Кела был не такой красивый. В детстве Ан как-то принялась дразнить Кела этим фактом, на что он обиделся и попытался разбить ей лицо, чтобы Ан тоже нечем было хвастаться.