В день Мидэуноэ-тора 2-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-ину, государь рек: «Покойный владыка [наш отец] претерпел много бедствий и окончил жизнь на заброшенном поле. Я же был тогда в юных годах, бежал и прятался. В моих злоключениях меня разыскал и призвал [прежний государь], и я поднялся до нынешних великих деяний. Повсюду искал я благородный прах, но никто не знает, где он».
Договорил он, и они зарыдали вместе с наследным принцем Вока. В том месяце был брошен клич по жилищам старцев, и государь самолично расспрашивал их. Одна старая женщина, выйдя вперед, сказала: «Я, [Окимэ,] знаю, где похоронен благородный прах. Прошу тебя, позволь мне показать».
Окимэ — это имя старой женщины. Она дочь Ямато-пукуро-но сукунэ, предка Сасаки-но яма-но кими в земле Апуми-но куни, по имени Окимэ. Про нее можно прочесть ниже.
И тогда государь и наследный принц Окэ вместе с этой старой женщиной соизволили отправиться в поле Каяно, в Кутавата провинции Апуми, стали там копать и увидели, что старуха правду сказала.
Посмотрели они в яму, и государь испустил громкий стон, произнес исполненные глубокого чувства слова, — был он в смятении. Со времен древности не встречалось подобной жестокости. Тело Накатано лежало вместе с благородным прахом, и нельзя было отличить — кто где.
А с ними была кормилица принца Ипасака-но мико. Она сказала: «У Накатано не было передних зубов. По этому признаку можно его отличить».
На основании слов кормилицы смогли отделить черепа, но конечности и другие кости были смешаны. Поэтому на поле Каяно возвели две гробницы, столь похожие, что казалось — их не две, а одна. В погребальных обрядах тоже никаких отличий не было.
Окимэ государь велел поселиться невдалеке от дворца. Он желал ее призреть и жаловать, чтобы нужды она больше не знала.
В том месяце государь отдал приказ: «Ты, Окимэ, много бродила по свету и изнемогла, ходить тебе трудно. Поэтому тебе натянут веревку и ты пойдешь, держась за нее. На конце веревки будет привязан большой колокольчик, так что у тебя не будет надобности затруднять слугу, оглашающего имена прибывших. Просто, когда войдешь, позвони в него. Так я буду знать, что ты пришла».
В соответствии с повелением старуха шла, позванивая колокольцем. Государь издалека услышал этот звон и сказал песней:
В 3-й месяц, 1-й день Ками-но мино государь соизволил отправиться в задний сад и там вкушал трапезу на пире у бегущих вод.
Летом, в день Хиното-но хицудзи 4-го месяца, когда новолуние пришлось на день Хиното-но тори, государь отдал повеление: «Государь обычно поощряет ближайших подданных, даруя им назначение на должности. Поощряет страну — давая награждения[951]. И вот — Кумэ-бэ-но водатэ (еще одно его имя — Ипа-татэ), некогда на время назначенный государевым наместником в провинции Парима, разыскал меня, принял радостно и поднял [до нынешнего положения]. Его заслуги велики. Так что, [Водатэ], без стеснения проси всего, чего ты хочешь».
Водатэ, поблагодарив государя, сказал: «Давно уже мне хотелось возглавить Горную управу». И он был назначен Яма-но тукаса, роду же его переменили имя и стали называть — род Яма-бэ-но мурази. Киби-но оми государь дал ему в помощники, а в подчинение ему отрядил род-корпорацию Яма-мори-бэ. Так государь щедро вознаградил его за добро, всем открыл его заслуги, являя свое великодушие[952]. Это был милостивый и добросердечный государь, с которым никто не мог сравниться.
В 5-м месяце Кара-пукуро-но сукунэ, Сасаки-но яма-но кими, был обвинен в умышленном убийстве принца Осипа. Когда его уже собирались казнить, он стал биться головой о землю и заговорил очень печальными словами. Государь не в силах был предать его смерти и назначил ему быть в числе хранителей гробниц, одновременно оставив его горным стражем. Имя его вычеркнули из посемейных списков и придали Яма-бэ-но мурази. А Ямато-пукуро-но сукунэ[953], благодаря заслугам его младшей сестры, Окимэ, сохранил свой прежний родовой титул-кабанэ — Сасаки-но яма-но кими. В 6-м месяце государь соизволил отправиться во дворец Сузусики-тоно, где было проведено празднество. Он созвал сановников, и им было подано рисовое вино и угощение. Шел тогда год Киното-но уси Великого цикла.
950
«Из дальнего далека» (