Весной 2-го года, в 1-й день Ками-но мино 3-го месяца, государь, пребывая в заднем саду, вкушал трапезу у бегущих вод. Созвав на празднество сановников, оми, мурази, куни-но миятуко и томо-но миятуко, он устроил пир. Все вельможи предавались веселью.
Осенью, в день новолуния Цутиното-но хицудзи 8-го месяца, государь соизволил сказать наследному принцу Окэ: «Наш отец, покойный принц, ни в чем не был виноват. Однако же государь Опо-патусэ застрелил его из лука, бросил тело на пустыре, и до сих пор я не знаю, где оно. Возмущение и горе переполняют мою душу. Когда лежу ничком, я тихо плачу, когда хожу — плачу навзрыд. Я желаю искупить этот стыд. Я слышал, что не должно жить под одним Небом с врагом отца. Старший брат не складывает оружия перед лицом врага младшего. Не должно жить в одной земле с врагом друга. Даже сыновья из незнатных семей, пока живы враги отца и матери, оставив службу, спят на грубых циновках, под голову кладут щиты. Они не могут жить в одной земле [с врагами]. И даже, встретив врага на торжище или при дворе, они не складывают оружия, а бьются[954]. Вот ведь уже два года, как я стал Сыном Небес. Прощу тебя — разрушь его могилу [гробницу Опо-патусэ], поломай его кости и разбросай их. Если я ныне не отомщу таким образом, то как же я исполню принцип почитания родителя?»
Вздохнул наследный принц Окэ и ничего не ответил. А затем дал такой совет: «Это будет нехорошо. Государь Опо-патусэ десятью тысяч праведных деяний правил страной и взглядом своим освещал Поднебесную. И столица, и провинция с восхищением смотрели на него. Наш отец, покойный принц, хоть и был государевым сыном, претерпел множество бедствий и не поднялся до Небесного престола. И если подумать, то туг и коренится разница между тем, кто возвысился и тем, кто остался внизу. И если ты втайне порушишь гробницу, то кому же тогда люди будут служить как властелину, поклоняясь душе Неба? Это одна [причина, чтобы не разрушать гробницу]. Помимо того — если бы ты, государь, и я, Окэ, не встретились бы с огромной добротою и особой милостью государя Сирака, был ли бы ты сейчас на столь высоком посту? А государь Опо-патусэ — отец государя Сирака. Слышал я, Окэ, что многие старцы древности говорили: „Обратись со словом — и непременно получишь ответ, обратись с добродетелью — и тебе за это будет отплата. Если не отблагодарить за оказанную тебе милость, это будет тяжелым нарушением обычаев“, — так говорили. Ты, великий государь, управляешь страной, являешь добродетель, и к тебе прислушивается вся Поднебесная. Однако же, я, Окэ, опасаюсь, что если ты порушишь гробницу, и столица, и провинция, увидев это, не согласятся, чтобы ты по-прежнему надзирал за страной и обращался с народом, как с собственными детьми. Вот вторая причина, по которой не следует разрушать гробницу»[955].
«Как хорошо ты сказал!» — отвечал государь и передумал отдавать этот приказ.
В 9-м месяце Окимэ стала просить государя, чтобы ей, по старости и недомоганиям, разрешено было вернуться домой: «Силы мои истощены, я одряхлела и ослабла. И даже по натянутой веревке идти не смогу. Прошу тебя, разреши мне вернуться к деревьям шелковицы и катальпы[956], чтобы я провела там остаток своих дней».
Государь, услышав это, преисполнился сочувствия и жаловал ей множество даров. Он заранее стал печалиться о предстоящем расставании и все вздыхал о том, что вряд ли еще доведется увидеться. И соизволил сказать в песне:
Зимой, в день Мидзуното-но и 10-го месяца, когда новолуние пришлось на день Цутиноэ-ума, государь устроил пир сановникам и вельможам. В то время Поднебесная пребывала в спокойствии, народ не назначался на работы. Урожай риса вызревал исправно, и сто родов жили в достатке. Одну меру риса можно было купить за 1 мон серебра. В полях [во множестве] паслись кони[957].
Весной 3-го года, в день новолуния Хиното-но ми, Котосиро, Апэ-но оми, по приказу государя отправился в Имна. И божество Луны[958], вселившись в человека, рекло: «Мой предок, Таками-мусупи-но микото, обладал такой силой, чтобы прежде всего совместно [с другими богами] создать Небо-Землю, и потому [он считает, что] лунному богу надо поднести людей и землю. Если послужишь мне, как сказано, будет тебе счастье и радость».
Котосиро воротился в столицу и обо всем доложил в подробностях государю. Лунному богу было отдано поле Ута-арасу (поле Ута-арасу находится в уезде Кадоно провинции Ямасиро), а Осими-но сукунэ, дальний предок Ики-но агата-нуси, был назначен священнослужителем.
955
Основанием для этой речи послужили текст «Шицзин» («Маоши») и, в большей степени, «Ивэнь лэйцзюй».
956
Эти деревья были одним из важных элементов повседневной жизни — с помощью шелковицы разводили шелкопряд, из катальпы (
957
Парафраз из «Хоу ханьшу», раздел о правителе Мин-ди. Хождение в это время серебряных монет ничем не подтверждается, вероятно, что это первое в НС упоминание о деньгах появилось здесь в составе цитаты из китайского источника.