— Круче, видимо, это более велик. Но Бисмарка? Неужели мои действия потомки оценили столь высоко?
Карл пожал плечами.
— Конечно. Именно вы подняли страну из того пепла, в который она превратилась после Первой Мировой. Но вы же и ввергли ее в гораздо большие беды. И только последнее – официальная история.
Гитлер долго молчал. Очень долго.
— Смелый юноша, — наконец произнес он. — Впрочем… Обоснованно смелый. Скажите, Карл, а как вы видите свое будущее?
— А? — выпучил глаза Геббельс.
Гитлер поглядел на него с совершенно непередаваемым выражением не то иронии, не то долготерпения.
— Ваши знания по истории, которые могут быть полезны Рейху – ничтожны. Так?
— Да… Рейхсканцлер, — Карл вынужден был кивнуть, ведь это было правдой.
— Ваши знания по технике еще ничтожнее. Вы знаете как ею пользоваться, и все. Так?
— Да… — с каждой секундой Геббельс чувствовал себя все более ничтожным тараканом.
— За месяц мы получим все, что вы знаете. Меньше, — Адольф махнул рукой. — Что дальше?
— Газенваген? — Карл вздрогнул от догадки.
— Что за идиоты учили вас истории?! — вскочил с места фюрер и грохнул по столу кулаком. — Я что – палач своей расы? Убийца своего народа?! Кем меня выставили в ваши дни?! Может я и родню всю живьём сожрал?!
— К-к-казнили… — пролепетал юноша.
— ЧТООООО?!! — Гитлер рванул воротничок. Он все еще помнил – как живую – Ангелу Раубаль, двоюродную сестру и любовницу.
— Говорили, что у вас есть еврейские предки, и чтоб это скрыть… — пролепетал Карл.
— СВОЛОЧИ!!! ПЕДЕРАСТЫ!!! НЕГОДЯИ!!! ПОДОНКИ!!!
Фюрер рухнул в кресло, откуда успел вскочить незадолго до этого, и вдруг, совершенно спокойным голосом, спросил:
— И многие в это верят?
— Да кто хочет верить – верят. А остальным просто пофиг. Давно это было, господин рейхсканцлер.
Адольф Гитлер помолчал.
— И все же? Как вы видите свое будущее?
— А я не пророк, чтоб его видеть, — набрался наглости Геббельс. — Да и не мне решать.
Фюрер опять помолчал.
— Знаете, герр Геббельс, я бы хотел видеть вас в рядах офицеров СС, — наконец произнес он. — Вы истинный ариец, вы не бесталанны, но… Но для этого нужно много учиться.
— Расстреливать не буду, — мрачно отозвался Карл.
— И не надо. Есть другой вариант. Вы же собирались идти по стопам старшего брата, если мне правильно доложили?
— Была такая идея, — Геббельс не успевал следить за мыслью фюрера, и ему это сильно не нравилось. — Он уже старший помощник на круизном лайнере. В смысле – будет. В мое время.
— Так, — Гитлер хитро улыбнулся, — что вы скажете, если НСДАП направит вас на учебу в Кригсмарине? Если удастся возвратить вас в ваше время, полученные во время учебы познания будут весьма полезны при поступлении, не так ли?
Карл онемел.
— Ну же, герр Геббельс, — рейхсканцлер продолжал улыбаться. — Что скажете?
Карл-Вильгельм Геббельс заставил себя подняться и произнес:
— Мой фюрер, я патриот своей страны и счастлив буду служить Германии при… Любой власти. Но… Доводили ли до вас мои показания про «Энигму»? К 1943-му я буду покойником, в надводном или подводном флоте служи.
— Довели, — улыбка не сходила с губ фюрера. — А вы не подумали, что герр… Как его?.. Цузе может усовершенствовать «Энигму» своими методами, а в… "компах" кроме него никто… Как вы это называете?
— Не шарит, — мрачно ответил Карл. — Не думал.
Адольф Гитлер поднялся, показывая, что аудиенция закончена.
— Привыкайте думать. Через две недели – столько я дал нашим специалистам – вы отправитесь в Киль. Вам гипнотически внушат, что у вас амнезия. А если что-то потребуется, гипнотически же и спросят.
— Но…
— Зачем? Подумайте.
Карл замолк, едва не упал обратно в кресло, но удержался за счет рук на столешнице, и опустил глаза.
— Понимаю, герр канц… Рейхсканцлер.
Гамбург, порт, борт судна «Швабенланд»
— И что бы это такое могло быть? — задумчиво произнес капитан Альфред Ритшер, вертя в руках запечатанный конверт, надпись на котором гласила: «А. Ритшеру. Лично. Секретно».
Бывалый полярник в своей жизни повидал всякого – и красочные переливы северного сияния, и сверкающие в арктическом солнце, ярком, но не согревающем, айсберги, похожие на огромные сахарные головы, и обжигающие серые валы штормов Ледовитого океана, и даже Северный полюс он видел неоднократно. А вот того, чтобы секретные приказы привозили на грузовике, да еще загруженном, видеть ему еще не доводилось.
Нет, ничего такого уж экстраординарного в доставке оборудования, пусть и секретного, на экспедиционное судно, не было. Ничего странного не было и в том, что к оному оборудованию прилагался приказ или инструкция. Странным было отсутствие вооруженного сопровождения у такого груза, а еще более странным – звание водителя. Что, интересно, могли прислать на «Швабеланд» такого, что баранку вынужден крутить аж целый штурмбанфюрер?
— Вам известно содержимое пакета, герр?.. — поинтересовался Ритшер у курьера.
Эта история с экспедицией в Антарктиду с каждым днем пахла все более и более мерзко, и теперь, за какие-то две недели до ее начала, новые сюрпризы были нужны капитану, как собаке пятая нога.
— Ран. Отто Ран, — изволил представиться штурмбанфюрер. — В общих чертах – да.
Альфред кивнул, принял к сведению, мол, и распечатал, наконец, конверт.
— Занятные вещи пишет рейхсфюрер, надо сказать, — произнес он, ознакомившись с содержимым пакета. — Хотел бы я разделять его уверенность в существовании этих «горячих подземных рек» и «геотермальных оазисов» – слово-то какое, а? Ладно, подгоняйте эти ваши «противолодочные градусники» на разгрузку, а я пока распоряжусь подготовить вам кубрик. За вещами куда посылать?
— Да, собственно, никуда, — белозубо улыбнулся Ран. — Я еще после Испании чемоданы не успел разобрать, они в машине.
— Да? — Ритшер скептически оглядел зимнюю униформу эсэсовца. — Тогда дам вам пару советов, если позволите. Во-первых, хорошенько отдохните эти последние перед отплытием дни. А во-вторых, советую озаботиться приобретением очень теплой одежды. В Антарктиде, знаете ли, несколько прохладнее, чем в Испании. Порт мы покидаем семнадцатого числа, отставших и опоздавших не ждем.
Киль, Военно-морское училище
— Слушай, а ты вот прям так-таки совсем ничего не помнишь? — морской кадет Отто Вермаут, сосед Карла по кубрику, с интересом глядел на новичка. — Как же ты учиться станешь-то?
Молодой человек тяжело вздохнул. В конце концов, не каждый день можно встретить парня его возраста с полной потерей памяти.
— Я про свою жизнь ничего не помню, — пояснил Геббельс. — А знания и навыки у меня остались. Просто я не знаю, что на самом деле знаю.
Объяснение было путанное, но лучшего предоставить молодой человек не смог.
— Это как? — не понял Отто.
— Ну, как тебе объяснить… Вот ты теорему Пифагора знаешь?
— Конечно! — Вермаут утвердительно тряхнул белобрысой головой.
— А я, покуда не попросили ее доказать, понятия не имел, слышал я про нее хоть раз, или нет. Меня ж сюда не за красивые глаза взяли, и не потому, что я сын какой-нибудь партийной шишки. Я, чтоб ты знал, последние полторы недели, как только из госпиталя выписался, сдавал все зачеты и экзамены за первый семестр. Чтобы мой однофамилец, который рейхсминистр, мог похвастать перед всем миром, как НСДАП о немецкой молодежи заботится. — Карл кивнул на свежий номер «Фёлькишер беобахтер», где одна из заметок, в частности, была посвящена ему.