Выбрать главу

— Привет, Клим! — лучезарно улыбнувшись, сказала она и сняла с плеча вещмешок. Возможно даже тот же самый, который я на ней уже видел. — Я тебе тут принесла кое-какой одежды.

— А с моей что? — спросил я.

— Твою мы сожгли, прости, — развел руками Роман. — В Соловце не носят импортные шмотки, мы же не в столице.

Я собрался возмутиться, но захлопнул рот. Настя жестом показала, что, мол, давай, ройся в вещмешке. А сама оттащила Романа за рукав поближе к двери.

Вещмешок был заслуженный, конечно. Шнур, на который он затягивался, завязан легкомысленным бантиком. Концы его обтрепались, и чтобы они совсем не распустились, на кончиках завязали узлы. Брезент выцвел и был покрыт невыводимыми пятнами неизвестного происхождения. Я перевернул его я вытряхнул содержимое на кровать. Не забыв, правда, развесить уши. Ну любопытно мне было, о чем там болтают мои спасители!

— Рома, я договорилась с ребятами насчет полиграфа, — тихо сказала Настя. — Так что все можно устроить в лучшем виде.

— Ты же не сказала, зачем? — Роман нахмурился.

— Обижаешь! — она усмехнулась и подмигнула.

— Только как мы его, — кивок головой в мою сторону, — в лабораторный корпус проведем? Там же Клавдия Львовна.

— Да уж, она не Семеныч, ей так просто мозги не задуришь… — Настя склонила голову и почесала кончик носа. — Надо вечером. Перед самым закрытием. Мы его спрячем в мужском туалете, а потом она обход сделает и уйдет. А у нас вся ночь будет.

— Точно! — Роман обрадованно хлопнул в ладоши. — Тачку надо. Есть тачка?

Я фыркнул. Даже чуть не заржал. Эти двое обсуждали серьезное нарушение все-таки. Проникновение с посторонним на закрытый режимный объект. Но делали это так несерьезно, как будто не самые примерные пионеры, которые собрались яблок в колхозном саду натырить.

Так, что тут у нас из одежды? Хм… Фланелевая рубашка в красно-синюю клетку. Этикетка. О, знак качества! Сто лет такой не видел, разве что на всяком старом хламе на Удельном рынке! «Пошивочная фабрика „Петрозаводская ударница“. Рубашка мужская, теплая». Явно новая. Размер вроде мой.

Я отложил рубашку в сторону. Не самый плохой вариант, потянет.

Теперь штаны. Ага. Серые, с чуть заметным серебристым отливом. Ткань незнакомая, наощупь вроде парусины. Плотная. Боковые карманы, карманы на заднице. И один карман справа на коленке. Удобный пояс с металлической кнопкой с серпом и молотом и резинкой на спине. Туристические такие штаны. Поискал этикетку. Нашел. Ничего не понятно, только цифры.

— В универмаге сегодня только какие-то дедовские штаны продавались, так что я позаимствовала одни из нашей полевой формы, — сказала Настя, даже на меня не оглянувшись. Откуда она знает, что я именно я разглядываю? На спине у нее глаза что ли?

А, дошло. Когда она мне подмигнула в отражении в зеркале.

Ладно, штаны одобряем.

Труселя черные, неплохой трикотаж. Белая футболка. На ней три профиля в ряд. Бородатый Маркс, лысый Ленин и третий. Третий незнакомый. А вокруг этого открыточного сюжета — явно научные штуки. Модель атома, карта звездного неба, химические колбы, микроскопы-телескопы. Форма футболки стандартная, я такие рукава обычно сразу же отпарываю, превращая ее в майку.

Ну и обувь. Ну, это вечные ценности, это мы понимаем! Привычные грубые берцы со шнурками. Дешево и сердито. «Изготовлено на фабрике „Военобувь“, город Бобруйск, БССР». Размер сорок четвертый. Мой размер. Подобной обуви я истоптал, конечно, несчетное количество пар. Собственно, в таких же примерно я и ехал. Тоже, кстати, белорусских…

— Клим, ты себя как чувствуешь? — спросила Настя, повернувшись ко мне. — Голова не кружится? Ну, там, слабось, понос или еще что-нибудь?

— Нормально чувствую, — ответил я и даже попрыгал. И головой помотал из стороны в сторону, чтобы проверить, не кружится ли.

— Тогда одевайся! — скомандовала она. — Сейчас у нас… — Вскинула левую руку и посмотрела на здоровенные наручные часы на запястье. — Половина второго. До шести вечера у вас еще есть время. Погуляете, пообедать зайдете в столовую.

— Рыбный день, фу, — скривился Роман. — Лучше в кафетерий.

— Вам бы, Роман Львович, на мучное лучше не налегать, — с совершенно чужими интонациями сказала Настя. Как будто кому-то подражала. Тому, кого они оба с Романом знают. Потому что они оба громко рассмеялись. — Рома, что мы тут топчемся, вдруг Клим стесняется? Пойдем за дверью поговорим.

На лице Романа появилось сомнение. Он посмотрел на меня, потом на открытую форточку.