Ви вмешалась первой:
– Сэм… Во-первых, это ничего не значит… Мика считает нас своими…
Та оборвала её:
– Ви, я помню – ты всегда говорила, что я ненастоящая, несмотря на мой номер! Как ты это узнала?!
Ви вздохнула:
– Сэм, это простая логика… Только и всего. Кстати, не знаю, сказали ли тебе, но Ханыль тут. С ним даже можно встретиться.
Зак замер, ничего не понимая. Ему прислал запрос Мика, такой же недоумевающий. Зак лишь дернул плечом в ответ – эти Расселы его с ума сведут. Логика у них...
Сэм твердо сказала:
– Я. До. Него. Доберусь!
Ви еле слышно рассмеялась:
– Он никогда не предавал Семечку. Настоящую Семечку. Понимаешь? Это погрешность записи. Мы клоны. Мы помним, как Ханыль разбудил нас, как мы ели пигоди и обсуждали планы на день – хотели прогуляться у Холма… Потом была капсула – делали запись нашего сознания, Сэм. А открыли мы глаза уже за решеткой. Только за решеткой очнулись мы, а настоящую Семечку Ханыль повел на прогулку, как и обещал. Он не предавал Сэм. Нам это показалось, потому что мы ненастоящие. Запись так совпала... Ханыль сдержал слово – он защитил Сэм. Она мне сама рассказала сегодня. Он сделал даже больше – он выкупил Семечку, он удочерил её и спас из Холма от Королевского правосудия.
Зак сжал челюсти так, что желваки заходили – за случившееся ему до сих пор было нестерпимо больно. Он тогда научился убивать детей. Пусть это была Иней в виде Ник, но это ничего не отменяет. Мика мысленно обнял его, передавая свое незаслуженное Заком тепло. А Сэм неожиданно на все эти откровения выпрямилась и… Улыбнулась. Она резко взяла в руки корзинку с Эш и спокойно заявила:
– Что ж… У меня в планах на поездку было три пункта: встретится с отцом, что я сделать не могу, мистер Рассел, так как я не ваша дочь. Я еще собиралась разобраться с принцем, что я и сделала. А третий пункт – мои личные дела. Вас они не касаются. Спасибо, Зак, спасибо, мистер Рассел. Мне нужно побыть одной – обдумать все случившееся. Ви… Еще увидимся, сестренка! – она вышла из палаты, Зак чувствовал, как за ней струился странный шлейф облегчения. Она словно была рада, что все так решилось. Что она не настоящая Рассел.
Глава 39 Побег
Стена приятно холодила затылок. Мысли метались в голове, и она ничего с этим не могла поделать. Она никогда не сомневалась, что она настоящая Рассел. Единичка же. Номер Один. Она еще помнила, как заполнялись другие клетки… Она была первой. Она считала себя настоящей. Что ж… Она ошибалась. И потому… Хорошо, что память ей вновь подвластна… Задвинуть детские воспоминания далеко-далеко. Это было не с ней. Это была не она. Ничего, Джек вон вообще ничего не помнит, и это ему не мешает совершенно. Будут с ним две беззаботные нежити – она и он.
Сэм сидела в больничном коридоре. Охрана тактично отошла в сторону, не мешая ей. Корзина с Эш стояла рядом на соседнем стуле. Эш еще спала – скоро нужно будет её кормить. Значит, времени предаваться рефлексии нет. Да и… Не надо разрываться, думая, как защитить Джека и как остаться с папой. Как скрыть от него существование стаи… Как объяснить то, что ей нужно вернуться в зону. Теперь об этом думать не надо. Надо просто сделать все свои дела в Либорайо и возвращаться домой – Джек ждет.
Джек… Сэм непроизвольно улыбнулась – она надеялась, что он там без неё не сильно куролесит. И не забывает пить сгущенку. И есть человеческую пищу. И убираться в доме. И пусть там будет тепло – он же не умеет разводить огонь в камине… Только бы он не замерз и не заболел. Надо будет, пока в городе, затариться лекарствами. На всякий случай. И нормальными нитками, чтобы больше никто в стае не щеголял алыми швами. Вдруг они тоже станут, как Джек… Столько всего надо сделать перед возвращением домой… И почему-то на сердце стало тепло. Даже при мыслях о Клоде так хорошо не было. Может, и не стоит его пугать тем, что он стал отцом. Какая разница, кто отец Эш? Да и был ли он. Ей и матери за глаза хватит. Сама Сэм выросла без родителей, и ничего. У Эш будет она. И стая гепардов…
Поскорей бы домой, раз тут у неё нет семьи. Сэм не пугало возвращение в зону. Пусть между нею и Джеком сейчас сотни миль. Она сделает свои дела тут в Либорайо и вернется. В рюкзаке есть пачки со смесью, там же подгузники и немного еды для самой Сэм. Да, с деньгами туго, точнее их вообще нет – не успела же выйти на охоту, но… Автовокзалы и топливные заправки, где есть бесплатные туалеты, никто не отменял – Эш приводить в порядок можно там. Сама она перебьется. Автостоп тоже еще не запрещен. В конце концов, можно тайком и в грузовики залезать. Доберется, никуда не денется.
«Но надо заметить, Сэм Рассел, что с планированием у тебя вечно что-то не то!» – она горько рассмеялась в тишине больничного коридора. Вот вечно так – запланирует одно, а получается совсем другое! То же мне… Ехала на встречу с семьей, а… Встретится с Арано. Это тоже важно. Зак по пути в город сказал, что семья Лукаса Арано живет тут.
«Что ж, Сэм, и чего тогда сидим?» – она встала с сиденья и пошла прочь – её ждал Либорайо.
Мелочь для звонка нашлась только в третьей публичной будке интрафона. Городской интрафонный справочник нашелся в четвертой, расположенной на стыке делового центра и привилегированного района. Зачем тут будка интрафона – непонятно, зато все полностью уцелело. Даже странички с номерами в справочнике не были вырваны.
Сэм сунула монетку в щель, подняла трубку и набрала найденный в справочнике номер. Рука при этом все же подрагивала – она боялась. Боялась за свою стаю, но и семья заслужила знать, что же случилось с Лукасом Арано. Возможно, она лезет куда не надо, сам Птица был против, но семья заслужила знать о его… эээ… существовании. Да. Проклятье, пусть его примут таким, а? Ну, подумаешь, мертв. Ну, подумаешь, нежить. Ну, подумаешь, ест что попало… Она же приняла Джека таким, какой он есть – не в меру предприимчивый, заботливый и нужный. Если Птицу до сих пор искали, может, он им тоже до сих пор нужный?
Ей ответил красивый женский голос:
– Арано, слушаю…
Сэм попыталась поздороваться, но горло предательски перехватило, совсем как в палате недавно, когда обнимала па… Мистера Рассела.
– Алло, ответьте, кто это? – настойчиво повторил женский голос.
– Простите, добрый вечер… – Сэм откашлялась. – Это Сэм Рассел, охотник из зоны Тридцать. У меня есть сведения о Лукасе Арано. Вы знаете такого офицера?
– Лу… – теперь на той стороне провода повисла тишина.
Сэм повторила:
– Птица. Его позывной был Птица. По базе данных Совета ветеранов он проходит под именем Лукас Арано.
– Да… Я вас внимательно слушаю. Я миссис Лукас Арано. Его вдова.
– Я… – Сэм замерла. Проклятье, это не та новость, которую сообщают по интрафону. – Я сейчас в Либорайо. Мы не могли бы с вами встретиться?
– Да, конечно. Цветочная улица, дом номер сорок. Когда вы сможете подъехать? Когда вам удобно…
– Могу прямо сейчас. – Сэм вызвала в памяти карту Либорайо – все же Зак оказался оркски полезным! Срочно надо возвращаться в зону, под защиту Границы, пока магнитное поле не уничтожило в ней наны.
– Конечно, – с облегчением сказала миссис Арано. – Мы с дочкой будем вас ждать.
– Я приду через сорок минут. – Оказалось, что дом довольно близко – она сможет дойти до него пешком. – До свидания.
– До свидания, мисс Рассел. Мы ждем вас. Мы очень ждем вас…
Сэм повесила трубку и прислонилась к стенке будки. Ноги подрагивали – она сделала это. Она это сделала. Может быть, Арано даже признают своего. Даже нежитью.
Она выпрямилась – время поджимало, скоро будет девять вечера, а ей еще место для ночевки искать. Надо идти. Она поправила лямки рюкзака, подняла с пола корзину и направилась на Цветочную улицу, надеясь, что не ошиблась в своем решении.
Либорайо был хорош. Свеж. Чист. Слишком чист – от Сэм шарахались в сторону одинокие праздные прохожие. Сэм их понимала – последние дни, когда бушевала магнитная буря, ей было не до мытья. Так что пахла она дымом, смолой и, наверное, Джеком. А еще старые разношенные ботинки. Брюки-карго, кое-где подпаленные, с заплатками на коленках – ну не было у Сэм в последний год возможности своровать новую одежду. Разношенный, выцветший лонгслив с пузырями на локтях. Её тревожный рюкзак. Респиратор на шее – иногда он нужен в зоне. Нет, этот город не для неё. Они слишком чужие друг для друга. Либорайо слишком чист и мирен, а она привыкла к зоне, хоть Сэм и понимала – вернется домой и опять будет тихонько выть, ругая собственную невозможность победить разруху.