На часах было одиннадцать. Весь день впереди! Ну и чем я буду заниматься в свой восемьсот четырнадцатый цикл?
Соблазнить я никого в таком виде не смогу — любой нормальный человек очканет, увидев мою исполосованную кожу. Я имею в виду — испугается. С другой стороны, кроме секса, мне сейчас больше ничего не хотелось. Поискать укурков и отдаться им, так сказать, на поругание? Вряд ли я найду кого-нибудь в одиннадцать утра! Да и сегодня что-то не хотелось боли. Оставаться в квартире тоже не стоило: едва в доме появится кто-то из родителей — я немедленно окажусь в больнице. Я, конечно, взрослый самец человека, но живу-то я с предками, а это, блин, бывает неудобно…
На волне послеоргазменного удовлетворения я задремал.
Проснулся я от воплей мамы. Как-то я не учел активности бабулек на скамейке. Я ожидал, что родителей мне нужно будет опасаться ближе к шести вечера, но мама ворвалась в квартиру в десять минут двенадцатого.
Представляю, как она ужаснулась, войдя в комнату: на полу лежит ее голый сын, весь, буквально весь, в крови, неподвижный, с закрытыми глазами, со свороченным набок носом! И ко всем кошмарам, у него еще и сперма на животе подсыхает!
О, святые 4:48 утра! Как хорошо, что вы спасаете меня в таких ситуациях!
815-й день сурка
Утром я проснулся, конечно, в своей постели. И, конечно, в идеальном состоянии.
Что я буду делать сегодня, я придумал еще вчера, во время осмотра проктолога. Тогда за дверью дежурил мент, а эскулап высматривал что-то в моем девственном анусе. Я же сразу заявил, что никто меня не насиловал! Просто в ванную пролез Ктулху. А что, к вам он никогда не залазил? Зачем меня мучить идиотскими осмотрами!
Как бы то ни было, именно в больнице я придумал свой план. Я вспомнил, что Никита в мое время был просто помешан на немецком и немецкой же классической литературе. Наверное, это не слишком странно для чела… Это не слишком странно для человека, который в университете изучал германские языки, получил красный диплом и тут же поступил в аспирантуру!
Наскоро закинувшись завтраком, я к восьми утра уже побывал у Васютки. Тот, конечно, был под кайфом и не смог бы отпереть дверь, даже если бы на пороге топталась королева Великобритании, но я давным-давно знал, как открыть его дверной замок. И давным-давно знал, где у Васютки тайник с наркотой…
В 8:10 в Институте Гете какая-то милашка сказала мне, что лучших из лучших среди молодежи у них ведет некая Вера Фабиановна.
В 8:14 я отыскал древнюю, но крепкую еще старушку с фиолетовым волосами. Впрочем, будь мне семьдесят лет, я бы ее назвал не старушкой, а милой женщиной…
Я немедленно начал грузить даме про визит правительственного начальника Лихтенштейна господина Вернера. Кто это, я понятия не имел, но фраза звучала внушительно.
В 8:22 Вера Фабиановна указала мне на дверь, и я гордо удалился, унося с собой ее мобильник.
В 8:26 я отправил с этого мобильника Никите, номер которого, конечно, был в телефоне старушки, смс следующего содержания: «Никита, мой дорогой, как Вы себя чувствуете? Буду Вам весьма признательна, если Вы сегодня сможете позаниматься с одним юношей. Его зовут Артем. Совершенно неожиданно наш институт был включен в программу официального визита правительственного начальника Лихтенштейна господина Вернера. Он прибудет к нам уже через полчаса, и мы весь день будем заняты приемом. Я никак не смогу сама поработать с Артемом, а ведь Артем играет Фауста в пьесе нашего самодеятельного театра! Представление пьесы господин Вернер планирует посетить завтра в двенадцать. Прошу Вас, отшлифуйте произношение Артема. Он милый юноша, но мог бы немного больше заниматься языком! Ах, если бы Вы не были травмированы и могли сами сыграть Фауста! Увы, увы! Желаю Вам скорейшего выздоровления, Вера Фабиановна».
Три секунды у меня ушло на то, чтобы решить, ставить ли в смс-ке смайлики. Победил здравый смысл — смайлики в письме к слушателю института? Неуместно!
В 8:30 на телефон Веры Фабиановны пришла ответка от Никитоса: «Конечно, буду рад помочь. Пусть Артем подойдет ко мне домой. Мой адрес…». Ну и так далее по тексту.
Тут же обе смс-ки были стерты.
В 8:33 батарея телефона была полностью разряжена. Боюсь, что она, собственно, сгорела.
В 8:43 я вновь предстал пред очами Веры Фабиановны и стал произносить новую речь о господине Вернере.
В 8:44 мобила Веры Фабиановны оказалась на столе Веры Фабиановны.
В 8:46 меня с позором изгнали из Института Гете.
В 9:20 я нажал на кнопку звонка на двери Никиты…
***
За дверью раздались шаркающие, неровные шаги, я почувствовал удар адреналина во всем теле, и дверь отворилась. На пороге стоял Никита.