И… И при этом… Я мял упругую задницу Никиты, изнывал от желания, но ощущал лишь пустоту в груди.
Ах, если бы Ник хоть как-то отреагировал на мои прикосновения! Я тискаю его ягодицы, тискаю так, что синяки останутся, а он — ноль в ответку!
Я все еще на что-то надеялся. Перевернул Никитоса обратно на спину и стал раздевать. Специально делал это медленно, чтобы раздразнить себя. С каждым движением обнажалась какая-то часть Никитиного тела, и я каждый раз чуть ли не стонал от страсти. Я видел, сколь Ник прекрасен. Мое сердце екало, член прыгал в штанах. Я рассматривал его впалый живот, глубокий пупок, торс, плечи — рассматривал всю эту красоту и откровенно балдел.
И при этом… Я опять поймал себя на том, что снимаю одежду не с любимого человека, а с чего-то неживого. С той же статуи. Шедевр, ничего в мире красивее нет, а вот любить эту статую глупо…
Стянул с Никиты штаны с трусами. Осторожно, чтобы не сдвинуть гипс. И, конечно, чтобы не причинить Никитосу боль в растянутой лодыжке. Как же он умудрился ее так растянуть, что аж гипс наложили?
Теперь Ник лежал передо мной абсолютно голый. Стройные ноги. Волоски на голенях. Кости таза торчат. Сам таз удивительно узкий. Такой узкий, что на его фоне пенис, даже неэрегированный, кажется огромным. И как там все в таком маленьком пространстве помещается?
Над членом — кустик курчавых волос. Сам член, такой девственный, новенький, будто из упаковки, безжизненно лежит между ног, немного сместившись на одно из бедер. Ни следа эрекции. Просто красивый мягкий член. Член Никиты, который десятки лет назад я так любил! Любил трогать, гладить, мять в руке! Любил целовать! Сосать! Любил, когда он входил в мой зад! Когда двигался во мне! Да что там, даже когда он просто прикасался ко мне, через штаны, одним только намеком, даже тогда это было так здорово!
Я встал перед парнем на колени. Поцеловал живот. Провел ладонями по телу. Зарылся носом в кустик кудряшек над членом. Вдохнул столь знакомый, почти забытый за столько лет, такой возбуждающий запах. Поцеловал яички. Поиграл ими языком. Млея от ощущений, вобрал в рот член. Пососал.
Ноль реакции. Я с таким же успехом мог бы взять в рот ручку швабры.
Я стал лихорадочно сосать этот член, мять его во рту, лизать. Пенис оставался совершенно безжизненным. Никакого кайфа.
Ну ладно. Раз так, перейдем к хардкору.
Я переместился к голове Ника, рванул молнию на своей ширинке, вытащил член, пригнулся и провел головкой по губам парня. Мой пенис был тверже камня, горячий, изнывающий от желания, и от этого движения во мне взорвалась такая волна удовольствия, что я чуть не задохнулся.
Пальцами надавил на Никитин подбородок, заставляя рот открыться. Сунул пенис внутрь. Тот скользнул по влажному языку, и я не удержался и застонал. Двинул тазом туда-сюда, погружая член в рот Никиты…
Мое тело получало наслаждение от того, что я делал. Тело получало, я — нет. Не то, все не то!
Будто трешь член о куклу. Ты можешь закрыть глаза, можешь что угодно нафантазировать, но… Тереть член о пластик! Чушь!
Я пошел в ванную и стал искать какую-нибудь смазку. Был крем для лица. Вроде на водной основе. Ну и отлично.
Я устроился у Никиты между ног, вылил на свой член щедрую порцию крема. Размазал. Забросил Никитины ноги себе на плечи. Таз парня оторвался от пола и приподнялся, будто подставляя задницу, раскрывая ее передо мной. Я чуть не кончил, когда это увидел.
Тронул губами оказавшиеся рядом коленки — сначала одну, потом другую. Как я любил целовать их когда-то! От воспоминаний аж живот свело!
Так, ностальгировать будем потом!
Я развел половинки попы в стороны. Как это было прекрасно — ощутить ладонями эти совершенные ягодицы, маленькие, твердые, с волнующими ямочками по боками, упругие! Раздвинуть их! Увидеть дно бороздки! И анус — такой розовый, юный, нетронутый, девственный!
Вот только трудно просто любоваться анусом, когда у тебя прыгает от нетерпения уже смазанный член, а половинки зада широко раздвинуты!
И все же, я любовался.
Потом приставил член ко входу. Налег…
Я не просто гей, я — пассив. Однако во времена Никиты я этого еще не осознал, и мы трахали друг друга в задницу практически по очереди. Мы были девственными, наивными, любознательными. Я получал наслаждение и в роли актива.
Теперь я снова это почувствовал — член уперся в анус и, хоть я и давил с силой, не смог раздвинуть узкий задний проход. Сопротивление сомкнутого сфинктера отдалось в моем теле удовольствием, сильным, острым.