30
Отшумели, откружились метели. Днем пригревало, и на солнечной стороне домов капало с крыш. Уплотнился, подернулся блестящим настом снег. Стволы тополей и вишен отпотевали с южной стороны, а у корней обтаяли в снегу продолговатые ямки. На Волге, поверх льда появились промоины, густо-синие днем и черные к вечеру. В воздухе, наполненном гомоном воробьев и воркованием голубей, пахло свежевыстиранным, мороженным бельем. Почуяв весну, тоскливо мычали коровы.
Как-то Ника сорвала тополевую почку, и на пальцах осталась липкая остро пахучая желтизна.
Тревожнее стала в эти дни Ника, словно с убылью зимы что-то уходило из ее души. Но тревога эта не пугала, а волновала ожиданием нового, непережитого. Записалась на курсы механизаторов, где занималось немало ее сверстниц, замужних женщин, и даже два учителя. Сознание, что она учится делу, не только давало известное удовлетворение, но и поднимало ее в собственных глазах. «Не верят, что я могу серьезной быть, так я докажу. И в школе любили тихих учеников, которые трудных вопросов не задают, не думают, а только смотрят в рот учителю. И сейчас так же. Но я докажу!»
И по мере того как шли дни и как узнавала она что-то новое, в ней росло чувство надежной независимости.
Похудевшая, с бледным лицом, с чуть проступившими у носа веснушками, она стала еще проще, погрубела. Только глаза будто увеличились, блестели жарче и беспокойней.
Перепелкин при встрече весело спросил:
— Как жизнь молодая? В институт готовитесь?
— Да, понемногу.
— Поработали бы в колхозе годика три, а там мы вас послали бы в сельскохозяйственный.
— Ха! Это потому, что вы агроном. Были бы директором завода, говорили бы: поработайте у станка, и пошлем в механический институт. Каждый, Сергей Васильевич, смотрит с той ступеньки, на которой стоит.
— Возможно.
— Вы на агронома по желанию учились?
— Провалился в политехнический, а в сельскохозяйственный приняли.
— Чего ж вы меня на свой путь призываете? По должности?.. Если провалюсь в медицинский, тогда посмотрю, что делать. А пока вы меня оставьте.
Нике захотелось уколоть Перепелкина, сказать не просто наперекор ему, а уязвить его самолюбие. И все из-за того, что он хочет навязать ей свое, чтобы она поступала по его, а не по своему желанию.
— Вы, Сергей Васильевич, как поп, все уговариваете. Но отца Бориса интересно слушать, а вас скучно.
— Почему это? — смущенно спросил агроном и нахмурился.
— Отцу Борису что угодно прямо в глаза скажи — выдержит, виду не подаст.
— Что вы мне попа в пример ставите. Это идейный враг наш.
— Идейный, идеология! — задумчиво произнесла Ника. — Как любите вы говорить эти слова! Да, поп — идейный враг. Но вам надо поучиться у него работать.
— Да вы с ума сошли!
— А вы сами подумайте. Он к себе людей в гости приглашает, независимо от их идеологии, по домам ходит. А вы? Кто у вас бывает? Только равные вам. В церковь входи в любое время, входных билетов покупать не надо, никто не спросит, кто вы. Попы распространяют религию, веру бесплатно. А мы? За деньги.
— Ну знаете ли… Я и слушать не хочу!
— Нет, послушайте. Что такое кино, театр? Идеология. А зачем же за это деньги берем? А? Попробовала я в городе сунуться на стадион — плати. Ну ладно, стадион, футбол — это развлечение, за него надо платить. А театр, кино, а тем более лекции — это идеология. Меня хотят к этой идеологии приобщить, и я же должна это оплатить. Церковный спектакль — тоже идеология, но его может бесплатно смотреть любой желающий. Вот над чем вам надо подумать. Отец Борис думает.
— Отец Борис, отец Борис! — зло передразнил Нику Перепелкин. — У него только и дела-то, что языком болтать. А у меня уйма дел, голова кругом идет. Тут не до любезности. Людей для работы не хватает.
Довольная тем, что удалось рассердить Перепелкина, Ника хотела было пойти своей дорогой, но передумала:
— Вы библию читали, Сергей Васильевич?
Кустистые брови Перепелкина зашевелились, глаза замигали часто, часто, выражая недоумение.
— Зачем это? — тихо спросил он.
— Для антирелигиозной работы надо знать, чтобы верующих сделать безбожниками, чтобы с попом спорить… Отец Борис марксизм изучает, в физике понимает. Он так интересно, так интересно говорит!.. Слышали вы о Григории Нисском?
— О художнике?.. Есть такой.
— Нет, о святом. Отец Борис говорит, что Нисский открыл закон сохранения материи раньше Лавуазье и Ломоносова. Нисский говорил, что свеча не сгорает, а распадается на составные элементы. У отца Бориса есть сочинения Нисского, были изданы до резолюции. Он мне показывал.