И всегда вот так с ней Владимир. То скажет такое, что сорвалась бы с места, не медля ни минуты, и убежала куда глаза глядят, то подбросит такие слова, что тоска за сердце берет при одной мысли о расставании со всем, что сызмальства вошло в кровь.
Вот и теперь многие, еще недавно дорогие желания становились спокойными, туманными, не горячили чувство, не будоражили ум.
С Владимиром Нике было просто и хорошо. Весной они виделись каждый день. То он забежит к ней, то на кружке, то в клубе, где иногда удавалось устроить что-нибудь интересное. Однажды устроили выставку картин Шахова, другой раз Алексей Венков крутил свои кинопленки. И хотя экран был маленьким и все на пленках было без начала и без конца, смотрели с интересом, видели себя и односельчан, и было много смеха.
Когда пошла в трубку рожь и в ней уже скрывались с ушами зайцы, Владимир обучал практической езде. Каждый обучающийся ездил по часу — по два в день. Колесили по сельским улицам, по проселкам, по низинкам и горкам.
Ника сидела рядом с Владимиром и с волнением ожидала той минуты, когда поедет сама. Ей все еще как-то не особенно верилось, что это будет, потому что в Усовке да и в соседних селах женщин-шоферов еще не завелось. Ника будет первой. Пускай любительницей, не профессионалкой, но водителем.
Выехав в поле, Владимир остановил грузовик, заглушил мотор.
— Садись за руль!
Они поменялись местами. Взявшись за баранку, Ника поняла, что в ее руки дали силу. Поняла не умом, а ощущением, как это было давно, когда отец посадил ее на лошадь. Под телом девочки шевелилось большое, сильное животное. Ручонки со страхом держались за гриву. Сейчас был не страх, а почтение к машине.
Машина стояла неподвижно, а Ника забыла, что надо делать, чтобы заставить ее тронуться с места.
— Стартер! — чужим, незнакомым голосом сказал Владимир.
И она вспомнила, глянула на пол, увидела блестящую кнопку, нажала ногой. Мотор ровно зашумел. Подумав, она отпустила ручной тормоз, выжала педаль сцепления, включила скорость и сняла ногу с педали сцепления. Машина рывком подалась вперед, прокатилась немного толчками и остановилась. Заглох мотор.
— Сколько раз говорил. Сцепление выжимай плавно и не забывай помаленьку газовать. Давай сначала.
— Не сердись, пожалуйста.
Сейчас она была в полной власти Владимира. Она боялась его, стыдилась за малейшую оплошность и волновалась оттого, что он сидел так близко, касаясь ее.
С третьей или четвертой попытки машина наконец тронулась и покатилась, норовя вырвать из рук баранку. Рука Владимира твердо и ласково ложится на стиснутые пальцы Ники, помогает выправить руль.
— Вторую скорость!
Требовательный голос доносится откуда-то издалека.
Машина пошла легче, быстрее. Качается перед глазами наезженная, покрытая муравой дорога, и хочется нестись по ней быстрее.
— Третья!.. Четвертая!..
Ника переключила скорости и, когда машина покатилась быстро и легко, с удовольствием почувствовала, как держит в своих руках невидимые десятки лошадиных сил и больше тонны металла. Стоит чуть двинуть руками, и машина послушно направляет свой бег, куда ей приказано. Движение увлекает, она жмет на педаль газа, и ей хочется оторваться от земли, вспарить над зеленым полем.
— Сбрось газ! — кричит Владимир, и она нехотя подчиняется. — Тебе такая скорость не дозволена… Горяча больно. И не тискай так баранку, пальцы устанут, держи полегче, без напряжения.
Опять гудел мотор, и она училась плавно трогаться с места и плавно останавливаться. В первый же выезд Ника довела грузовик до гаража, со страхом глядя, как разлетаются с дороги курицы.
Потом было немало поездок. Владимир учил ее спускаться под уклон, останавливаться посреди горы и снова трогаться, выбирал дороги, где побольше ухабов, учил переезжать речку вброд и многому такому, о чем Ника и не подозревала.
Эти поездки стали потребностью Ники. С нетерпением ждала она своего дня практической езды и потом вспоминала каждую мелочь.
Однажды они уехали далеко от села. На полевой стежке Владимир велел остановиться.
— Отдохни.
Сидели на молодой пахучей травке. Кругом была рожь. Она уже зыбилась от ветра волнами. Земля растила ее щедро, надежно.
— Ух! — выдохнул Владимир, валясь на траву и раскидывая руки. — Сильна земля! — Уткнулся носом в ромашки, шумно потянул вздрагивающими ноздрями.
Широкая грудь его вздымалась медленно и круто. Глаза посветлели от обилия синеватого света.