Ника

Николай Семенович обошел все компании, понемногу посидел со всеми, выпил немного, где песни попел, где разговор и смех поддержал.

Часа через два кончилось пиво, не стало покупателей у лавок. Молодежь разделилась по парочкам и затерялась в кустах у реки. Уехали андреевские и лапшовские, и стало тихо. Многим женщинам надо было сменять напарниц на фермах, и они стали расходиться. Мужчины еще посидели, допили, что было, поговорили, шумно поспорили и, пошатываясь, пошли домой: хотелось поспать.

В числе последних уходил в село милиционер.

…На другой день с утра в Усовке стояла тишина. Только к полудню появились на улице люди, отоспавшиеся, отдохнувшие, вялые. Накануне, после гулянья «У трех берез», многие бражничали дома — кум с кумовьями, сват со сватьями, родня с родней. А поздно вечером показывали в клубе кинокартину. Село угомонилось лишь за полночь.

А теперь, после сна, после обеда и опохмелки, опять захотелось чего-то нового, неприевшегося. С колхозного радиоузла несколько раз объявляли о том, что в клубе состоится встреча с приехавшими в Усовку писателями и музыкантами.

В Усовке никогда не видели живого писателя и настоящего музыканта. Так по крайней мере говорил Перепелкин по телефону секретарю писательской организации, прося приехать именно в эти дни отдыха после сева, привезти книги и устроить литературный вечер.

И писатели приехали. Днем беседовали с Венковым, побродили по окрестностям, пообедали у Перепелкина.

Уже стемнело, когда зал клуба заполнился. На сцену вышли три немолодых мужчины и нарядная женщина лет тридцати, сели за стол. С ними Перепелкин. Подняв руку, он ждал, когда станет тихо, потом сказал:

— К нам в гости приехали поэты, композитор и певица. Они привезли и передали в дар нашей библиотеке пятьсот книг от писателей. Поблагодарим их! — Сергей Васильевич повернулся к гостям, захлопал, в зале раздались аплодисменты. — Наш вечер в одном отделении, а сколько будет длиться — зависит от вас, от того, будет ли в зале тишина. Теперь я все передаю поэту Илье Староверову. Он расскажет о себе и о товарищах.

Перепелкин сел за стол, а к рампе вышел невысокий, немолодой уже человек. Сложив руки на животе, он стал говорить, что ему и его товарищам очень приятно встретиться со своими читателями.

— Живое общение писателя, поэта с читателями дает той и другой стороне очень много… Итак, будем знакомиться не заочно, а лично. Что сказать о себе? Я автор семи поэтических сборников. Поэзия стала смыслом моей жизни. Что прочитать вам? То, что опубликовано, многие из вас, наверное, читали или могут прочитать. Лучше я прочитаю неопубликованное. Из новой книги лирических стихов, над которой я работаю.

Подняв глаза к потолку, поэт постоял немного в задумчивости, потом взмахнул рукой и перевел взгляд в зал, куда-то над головами слушателей. Голос у него был громкий, раскатистый.

С детства знакомы мне краски рассветов,
ветер над хлебным взволнованным полем,
дедов дремучих земные приметы,
горечь полыни, кони на воле,
запах рябины с листом узорочным,
сизый дымок над костром полуночным.
Знаю я речек студеных ожоги,
майские грозы, дожди проливные,
гор поднебесных зубцы и отроги,
тропы глухие, озера лесные.

Над облаками меня носило,
в море, как в зыбке волшебной, качало,
вдыхал я земли неуемную силу…
И открывались мне жизни начала
в каждой былинке,
                            в росинке каждой,
словно родник утомленному жаждой.

Рано изведал я радость труженья,
в поте соленом хлеб добывая.
Понял тогда:
                     человек от рожденья
призван повсюду —
                               от края до края
Землю трудом украшать неустанно,
чтобы цвела красотой несказанной.
Знал я друзей
                       и с врагами сшибался,
с горем и радостью часто встречался.
Всякое было, как в песне поется…
Все это жизнью и счастьем зовется.

Поэт умолк, глаза бегло скользили по слушателям, пока не утихли аплодисменты.

— Я прочитаю из цикла: «Любимой женщине».

И напевный голос поплыл приглушенно, доверчиво:

На грани темноты и света
Заря дотлела в небе синем.
Так наше догорает лето
В желанье жизни негасимом.